— Я ненавижу их двоих… Руслан ведь казался мне самым лучшим… Я так сильно любила его… А он оставил меня здесь, на растерзание Мише…

— Ты слишком идеализировала Руслана. Приписала ему качества, которых у него и не было.

— Я хочу умереть, папа…

— Не надо… Все образуется. Чему быть, того не миновать. Позволь времени все расставить на свои места. Отдохни немного. Вот увидишь, сердце само подскажет, кто тебе нужен. А если захочешь уехать отсюда, я помогу.

— Я не хочу уезжать. Как я буду жить без тебя, папа? — плакала она. — Я любила Руслана. Для меня он был почти святым. Но Марина права. Бросил он меня. Бросил… Господи, мерзко-то как… Получается, кроме Миши я действительно никому не нужна оказалась…

— Леся, — подошла к ним Мариса. — На вот, валосердина выпей.

Девушка взяла дрожащими руками стакан с каплями и залпом выпила. Взяла сумочку и, жалко опустив плечи, медленно побрела наверх, в свою комнату. Как подкошенная, рухнула на кровать. Зажмурилась. Перед глазами, словно калейдоскоп, крутились картинки яркого, красивого романа в Астане. Вот Байтерек, а вот ледяные скульптуры. Руслан, такой статный и красивый на фоне огромного грифона… Потрескивает огонь в камине, за окном снег и мороз. И любимые объятия, такие жаркие и сладкие, возносят ее на вершину блаженства.

— У меня даже не осталось твоих фотографий… Ничего от тебя не осталось, Руслан… — сжимая старого плюшевого медведя, прошептала она.

И дни снова превратились в сплошную серую массу. Леся почти не выходила из своей комнаты.

Удивительно, спустя неделю своего добровольного заточения она вдруг обнаружила, что ей очень сильно чего-то не хватает. Она никак не могла понять, откуда взялось это странное чувство потери чего-то важного. Чего-то настоящего, живого.

В этот день мужчин дома не было. Мариса и Марина позвали Лесю вниз, пить чай с ароматным яблочным пирогом. Надо же, как время летит. Уже начало августа. Яблочный пирог пекли только в это время года, когда поспевали сочные красные яблоки во дворе.

— В этот раз пекла Марина, — с гордостью сообщила Мариса, когда Олеся показалась в кухонном проеме. — На правах нового члена семьи.

— Класс, сейчас попробуем, — улыбнулась Леся и потянулась за кружками в буфет. Глаза скользнули в сторону холодильника. Магнитик из Ялты. Кораблик, чайка и надпись: «Крым наш». Сердце сжалось. И сразу стало понятно, чего ей так не хватает. Ее душа тоскует по жизни «Леся плюс Миша».

— Как там Миша? — робко посмотрев на Марину, спросила она.

— Не знаю. После вашей ссоры его никто не видел, — пожала плечами невестка. — Говорят, он не выходит из дома. Ресторан теперь кое-как работает сам по себе, и посетителей заметно поубавилось.

— Ясно, — сердце почему-то сковала странная тоска. Ее ресторан, ее лебеди, ее Миша. Интересно, он тоскует по ней? Или уже нашел замену и снова волочится за каждой юбкой во имя собственной похоти?

Пирог получился отменным.

— Когда родится наша маленькая радость, мы будем печь для нее, — притрагиваясь к животу, расплылась в улыбке Марина.

«Счастливая, — сглотнула Леся. — Любимый муж, малыш скоро появится. А я, со своими переживаниями, видимо, так и останусь одна-одинешенька».

После чаепития помыли посуду. Леся поднялась к себе, выглянула в окно. Пасмурно и грустно. Начало августа, а погода почти осенняя.