Я вспоминаю, что он обещал принести сигареты:

— А слово держать вам тоже в голову не приходило?

Парень смотрит недоуменно.

— Сигареты кто мне обещал принести? — напоминая я ему.

Он сияет, словно ему сообщили о выигрыше, и извлекает из штанин мятую пачку «Лаки Страйк». Выщелкиваю сигарету и прикуриваю от зажигалки, протянутой мне из толпы: дым заполняет легкие, вызывая кашель. В толпе раздается смех, добрый, ободряющий. Сегодня я — их кумир. А что будет завтра, когда нагрянут бандиты, мстить за поруганное пиратское братство?

Бикмет легонько толкает меня в плечо, давая понять, что лучше зайти в дом. Делаю жест пацану-«англичанину», есть что у него спросить. Целый час пытаю его, выуживая сведения о пиратах. Оказалось, это довольно крупная банда, обосновавшаяся в городке Баргаль, что находится южнее, в семидесяти километрах. Половина банды, вышедшая в море три или четыре дня назад, не вернулась обратно. Кто-то из рыбаков видел военный корабль в море, с этим связывают исчезновение части морских разбойников. Но даже оставшиеся тридцать — грозная сила, против которой рыбаки не выстоят.

А то, что бандиты вернутся за местью, сомневаться не приходилось. Человек так устроен, что, лишь унижая других, он способен возвыситься. Кто захватывает власть при переворотах? Самый кровавый и жестокий, самый гнусный и хитрый. И что он делает, взяв власть? Правильно, избавляется от своих соратников, устраняет потенциальных конкурентов, зачищает поле вокруг себя.

Когда все немного утихло, я вышел прогуляться по поселку. Люди улыбались мне, приветственно махали руками, словно знаменитости. Дважды меня пригласили в дом на трапезу. В первом случае отказался, было неудобно идти к незнакомым. Вторым пригласившим был паренек «англичанин», звали его Рияд, и он был очень настойчив. Родители Рияда были также обрадованы, старик пожал мне руку и долго тряс ее, не выпуская. Мать Рияда быстро накрыла на низенький колченогий стол и пригласила нас к трапезе. Рияд служил переводчиком между мной и отцом, моих познаний в сомалийском было явно маловато.

После еды Рияд принес кальян, поколдовал с ним и протянул мне трубку. Не знаю, как это вышло, но мне кальян понравился до потери памяти. Тепло попрощавшись с этой приятной семьей, вышел на улицу, когда мать Рияда протиснулась к нам и коснулась моего плеча, привлекая внимание. Пробормотав молитву на местном наречии, женщина легко коснулась указательным пальцем моего лба. Мне было смешно, но, видя серьезные лица окружающих, я принял самый невозмутимый вид.

— Она благословила тебя, — сказал мне Рияд, также молча наблюдавший за странной церемонией.

Все вокруг заулыбались, показывая мне большие пальцы. «В чужой монастырь со своим уставом не лезут, просто сделай людям приятное и улыбнись!» Что я и сделал, и мы с парнем пошли вглубь поселка.

Немного погуляв со мной, Рияд убежал по своим делам, я же вернулся в дом и, отказавшись от еды, завалился спать. Когда проснулся, была ночь: слышался разговор Аймана, что-то радостно рассказывающего отцу.

Я решил подождать, пока он сам не зайдет, было неудобно вмешиваться в беседу отца и сына. Чуть позже я понял причину его радости, когда Айман повел меня во двор: его пожилая мать сортировала рыбу, которой оказалось много.

— Это мне награда, что я спас и не оставил тебя в море, — рыбак был на седьмом небе.

— Ну да, хороший улов, — вынужден был я согласиться.

— Ты не понял! Такого количества рыбы за один улов не видел никто много лет! — Айман крепко обнял меня. — И это все из-за тебя.

— Ты не забыл о моей просьбе насчет российского посольства?

Настроение у парня изменилось, тень огорчения и сожаления промелькнула на лице.

— Не забыл, Алекс. Сегодня позвоню двоюродному дяде по линии мамы, он живет в пригороде Могадишо. Попрошу его съездить в город. Он все узнает, лишь бы там отменили военное положение.

— А у вас разве война не закончилась?