Дети Хусейнов осознали, что ремонт – дело серьезное, когда родители в один из дней не пустили их в школу, несмотря на то, что каникулы уже закончились и занятия шли полным ходом. Три дня все, даже маленькие, трудились не покладая рук. Сначала нужно было вытащить все вещи на майдан. Вначале туда «выехала» ржавая кровать, а затем и все остальное. Карам и Зеруниза сторожили имущество на улице, чтобы его не растащили проходящие мимо соседи, а Абдул руководил строительной бригадой, состоявшей из его братьев и сестер, включая шести– и семилетних малышей.
– Наконец-то у меня будет нормальная кухня! – воскликнула Зеруниза. Она прислонилась к мужу, и шарф, которым была покрыта ее голова, сполз на плечи.
– Взгляни на Атахара, – сказал жене Карам через некоторое время. Их третий сын яростно взбивал замешанный в ведре цемент, чтобы тот застыл, хотя это вряд ли могло произойти в жару. – Меня беспокоит, что он совсем ничего не соображает. Парень в восьмом классе, а не может даже цифру восемь написать. Зато он неутомимый трудяга, и, как и Абдул, не боится работы.
– Я за него спокойна, – кивнула Зеруниза. Она волновалась за Сафдара, своего пятого ребенка. Этот растет непрактичным и мечтательным, как его отец. Он любит лягушек и азартно ловит их повсюду. Даже в сточный пруд за ними ныряет! После таких заплывов никто не желает спать с ним рядом.
Возле кровати вдруг возник Махадео, муж Айши. Этот тщедушный человечек был крайне немногословен, когда трезв. А в последнее время он выпивал редко, потому что его жена наконец придумала, как понадежнее прятать свой кошелек. В надежде хоть что-то заработать и прекратить вынужденное воздержание, он предложил свою помощь Хусейнам за вознаграждение в сто рупий.
Его строительный опыт оказался весьма кстати. Абдул обрадовался, что кто-то подскажет, что делать, потому что совсем не знал, как решить незнакомую задачу. К Махадео он относился неплохо, как и ко всей их семье, за исключением Айши, которой побаивался.
– У нее безумные амбиции, – сказал за несколько дней до этого Хусейн-старший. – Она хочет блистать в свете, занимать политические посты. И это при такой постыдной частной жизни! Неужели она думает, что окружающие не слышат, как она каждый вечер ругается с мужем?
Разборки между Айшой и Махадео были такими же бурными и громкими, как у одноногой Фатимы с ее благоверным. Говорили, что Айша всегда берет верх в этих стычках.
Махадео и дети продолжали работать, а вокруг тем временем собирались юные обитатели Аннавади. Здесь было много учеников Манджу. Она вскоре уже начнет созывать их на занятия, а пока можно поглазеть на принадлежащее соседям добро, сваленное на улице. Подошли также и любопытствующие взрослые. Лишь немногие из них бывали в доме у Хусейнов. Глядя на кучу вещей, они приходили к выводу, что эти мусорщики-мусульмане вовсе не так бедны, как все считали.
Многие здесь помнили наводнение 2005 года и знали, что Хусейны тогда сильно пострадали. Потоки воды унесли их запасы риса, одежду, хранившиеся в доме пять тысяч рупий. А младшая дочь вообще чуть не утонула. С тех пор они приобрели много нового добра: появился грубо сколоченный шкаф для одежды – он был вдвое больше, чем шкаф Айши; был здесь маленький телевизор, купленный в рассрочку, два толстых лоскутных покрывала (одно в бело-синюю клетку, другое шоколадного цвета). Одиннадцать тарелок из нержавеющей стали, пять кастрюль, склянки с кардамоном и корицей – большинству жителей Аннавади такие дорогие специи были не по карману. Также у Хусейнов было треснутое зеркало, тюбик с Brylcreem[58] и большой пакет с лекарствами. И главное сокровище – ржавая кровать! Большинство трущобных обитателей, включая Айшу, спали на полу.
– Все завидуют, что мы ремонтируем дом, – сказала Кекашан двоюродному брату, чуть постарше нее, который приехал из деревни.
– И пусть завидуют! – вскричала Зеруниза. – Почему бы нам не жить с бóльшим комфортом, если дела у нас пошли лучше?
И все же она решила из соображений безопасности на время проведения строительных работ отнести телевизор к хозяину борделя.
Никто из собравшихся зевак не задавался вопросом: «Зачем ремонтировать дом, когда власти аэропорта собираются его снести?» Почти все, как только появлялась возможность, старались улучшить свое жилище. И делалось это не из одних лишь соображений гигиены и не только чтобы лучше защитить имущество от сырости в сезон дождей. Относительно прочный и обустроенный дом служил страховкой от произвола аэропортового менеджмента, который вот-вот пришлет сюда бульдозеры. Власти штата Махараштра пообещали дать маленькие квартиры в новостройках тем, кто жил на этой земле с 2000 года. В Аннавади считали: чем основательней будет твой дом, тем больше вероятность, что чиновники признают твое право остаться на примыкающих к аэропорту территориях.
Поэтому люди продолжали вкладывать деньги в то, что обречено на снос.
Абдул, считавший, что инвестировать в ремонт жилища неразумно, придерживался такого мнения вовсе не из страха перед действиями властей. С его точки зрения, это было все равно, что забраться на крышу и кричать во всеуслышание, что доход у семьи мусульман больше, чем у всех остальных. Зачем подливать масло в огонь? Да и потом, новая плитка, о которой так мечтает мать, все равно всегда будет завалена мусором.
Если бы ему позволили распоряжаться накоплениями, он бы купил плеер. О нем ему рассказал Мирчи. Абдул мало что понимал в музыке, но сама идея ему очень понравилась: эта маленькая штучка позволяет тебе слышать только то, что ты хочешь. Она даст возможность наглухо отгородиться от соседей.
В первый день сделали окошко, которое позволит проветривать кухню и во время готовки выпускать дым на улицу. А на второй день дети начали разбивать покрытый трещинами бетон и выравнивать пол, готовя его к укладке плитки.
– Купишь
Двухлетний Лаллу, недовольный тем, что его не задействовали в строительстве, решил подсуетиться и почистить тряпочкой ботинки отца, который собирался на важное «задание». После полудня Карам отправился в маленькую лавочку в Саки-Нака, сунув в карман две тысячи рупий. Абдул был рад, что отец ушел. Тот все время отвлекал детей от работы, а хотелось закончить все до темноты.