— А у меня самого какие же прегрешения? Нашли грабителя и кровопийцу! Один-единственный грех тяготит мою душу, не дает мне покоя. Иди сюда, сядь поближе, «сладко расскажу о горьком»…

— Однажды, великим постом, заболел я тяжко. Смерть подступила, душа с телом расставалась. Удивительное дело — был я уже как бы и не на этом свете, а сознание — полное, ясное.

— Причастие! — чуть слышно промычал я и услышал рыданья жены… и снова забылся, заснул. И очутился вдруг на том свете. Пропасть адская зияет. Озеро кипящей смолы… Встали передо мной три человека: одеты в короткие грузинские кафтаны, в руках — шнуровые книги. Один из них говорит:

— Вспомни, какие грехи ты совершил!

Облился я холодным потом, едва сумел пробормотать:

— Никаких, по совести…

— Хорошенько подумай! Или ты не сын греха?

— От самой материнской утробы, госпо…

— Так… Ну, хорошо. Выйди вперед! — сказал кому-то один из них, и вдруг появился передо мной крестьянин из нашей деревни — Сосика, закутанный в белый саван. Этот человек умер три года тому назад. Обрадовался я, увидев соседа.

— Знаешь его? — спросил меня первый.

— Как не знать!

А Сосика стоит с опущенной головой, скрестив руки на груди.

— А теперь вспомни, что ты сделал дурного!

И я в самом деле вспомнил…

Однажды среди зимы принесли мне весть, что кто-то рубит дрова в заповедном моем лесу. Я, недолго думая, отправился туда. Подхожу к опушке лесной и вижу — идет мне навстречу Сосика и тащит на спине вязанку дров. А надо сказать, что беднее этого Сосики не было человека в деревне.

Взъярился я.

— Не стыдно тебе, Сосика? Не ожидал от тебя, не ожидал! Давай сюда топор! — гаркнул я на него и отобрал топоришко.

Вот и все…

Есть ли на мне другой какой грех? Не знаю, право, что я еще сделал в жизни дурного! А только небесные люди больше ничего мне не напомнили.

Топор, отнятый у Сосики, я унес с собой и заложил за притолоку в саманнике. Позднее, спустя много времени, когда меняли соломенную крышу саманника, топор завалило мякиной и он затерялся. Тем временем и Сосика умер. Однажды в ненастный осенний день ветер сорвал крышу с сарая, и топор снова нашелся. Я снес его на чердак.