Из предложенных фруктов старик выбрал только сладкие финики. Быстро съев большую часть, остальное он уже ел не спеша, с наслаждением смакую каждую косточку. Я же, пользуясь его настроением, принялся расспрашивать о том, как он здесь оказался и откуда взял столь ценные артефакты.

Старик представился Ашуром. Из одежды на нем был только халат. В таких одеяниях на юге принято ходить дома. Судя по узорам, халат был не дешевым. Когда-то он представлял собой ценную вещь. Но это было давно. Лишь благодаря крепости ткани халат был еще относительно цел.

Меня заинтересовало, кем Ашур был до того, как попал в горы. Вот только он категорически отказался говорить о прошлом, ограничившись краткой характеристикой — скитался. Зато с готовностью рассказал о том, что с ним случилось в Костяных горах.

Полгода назад он решил податься из Лиана в Долину. Посчитав, что путь через Костяные горы окажется короче, он и пошел по заброшенной дороге.

Именно там, где он нашел нас, к нему вышел совсем древний старик, предложивший сменить его на поприще короля Костяных гор. Конечно же, Ашур согласился. Месяц тот водил его по горам, так сказать со всем знакомил, а потом помер.

Последующие месяцы шли отлично. Ашур обвыкся и полностью вошел во вкус королевской жизни, пусть и весьма скромной. В отсутствии свиты комфорт был минимальным. Приходилось самому обо всем заботиться. В остальном ему здесь нравилось.

Однако месяц назад случилась грандиозная неприятность. Встав утром, он хотел набрать воды. По привычке кинул в колодец ведро и не заметил, что оно и цепь окаменели. Став каменной, цепь не выдержала падения и рассыпалась. Старик свесился в колодец посмотреть, как же теперь достать ведро и в этот момент с шеи соскочило каменное ожерелье, с помощью которого он возвращал предметам и живым существам их прежнее состояние. С этого и начались его несчастья.

Ехать пришлось далеко. Мы бы вероятно за несколько дней преодолели это расстояние. Идя же напрямик сквозь горы, к утру мы прибыли на место.

Дворцом оказалось не очень большое, — если его вообще так можно было обозвать, — строение, слепленное из камней человеком далеким от строительных наук. Толстые колонны, а сверху нагромождение камней, прислоненных к отвесной скале. Ни окон не дверей у дворца не было.

Когда за нами закрылась пещера, через которую мы попали к дворцу, мы оказались в месте, окруженном отвесными скалами. Даже если захочешь — просто так его не найдешь и внутрь каменного колодца не попадешь.

У дворца стояло стадо изваяний всякого скота от овец до коров. Как пояснил Ашур, это еще прежний король натаскал сюда живности. Когда было нужно, он оживлял коров, доил у них молоко или же пускал под нож. Тем и питался.

Внутреннее убранство дворца было под стать внешнему обличию — то есть никаким. Тот же дикий камень, слепленный абы как на скорую руку. Судя по виду каменных шкафов, столов со стульями и креслами их изготовлением занимался совсем уж далекий от ремесла мебельщик.

Ашур оправдался, что для придания эстетичного вида мебели нужны особые навыки, а ими никто из бывших королей не владел. Так что делали на глазок.

— Тебе нужно иметь помощников. Хотя бы горстку разных мастеровых.

Старик согласился.

— Нужно. Очень нужно. Но кто сюда пойдет? Тут же невозможно жить. Все постоянно каменеет. Приходится каждые три дня приводить вещи в порядок. Точнее приходилось, пока у меня было ожерелье. Теперь оно там внизу и я не могу его достать.

Ашур подвел нас к колодцу с высоким выступом. Я облокотился на него и, породив большого мотылька, пустил его вниз. Светящееся создание, плавно покачивая крыльями, принялось все глубже погружаться ко дну колодца.

Сам колодец оказался большим и совершенно неудобным для лазания. Он был, как будто выпилен в горной породе. Ухватиться можно было лишь за незначительные расщелины. Любая ошибка при спуске обошлась бы слишком дорого. Еще и двухметровая ширина не позволяла упереться в стенки. Как назло ни веревки, ни каких других подручных средств, с помощью которых можно было спуститься, а потом подняться не было. А иного способа спуститься при таких условиях мне на ум не приходило.

Мотылек продолжал и продолжал спускаться вниз. Я его уже не мог разглядеть. Виднелся лишь исходящий от него свет.

— Да сколько там глубина? Метров тридцать, что ли?