– Без всякого уважения напоминаю, что отныне недо-игрок – это ты, – фыркнул Луциус.

Тицион аж забулькал от душившей его ярости. Грозно ткнул указательным пальцем в сторону Луциуса, как будто пытаясь создать какое-нибудь заклинание.

Я испуганно сжалась в ожидании нового поединка. Но ничего не произошло. Я не уловила ни малейшего возмущения магического поля.

– Я же тебе сказал: нет у тебя больше сил. – В серых глазах Луциуса заплескалось нескрываемое торжество. – Ты отныне даже не маг. Смирись, старик. И больше не перебивай Дольшера. Мое терпение не бесконечно.

– Ваше величество, мы спелись с этим выскочкой, выражаясь вашими словами, лишь по одной причине, – внезапно подал голос Вашарий. – Не из-за желания устроить переворот. А из-за страха, что власть пагубно действует на вас. Сегодняшний вы и вы хотя бы пятилетней давности – два совершенно разных человека. Абсолютное могущество развращает душу, подпитывая самые дурные черты характера. Увы, вы этому самый яркий пример. И прежде ваши подозрительность и мнительность выходили за всяческие рамки. Но большую часть времени вы вели себя вполне адекватно. А что теперь?

– Что? – огрызнулся Тицион. – Я же не виноват, что меня окружают лишь предатели и негодяи! Приходилось принимать определенные меры…

– Когда вы забрали у меня Киоту – я был самым преданным вашим сторонником, – тихо напомнил Вашарий. – И все же вы решили проучить меня и наказать ее за тот поступок, который ее вынудили совершить.

– Это ваша самая большая ошибка, – поддержал его Дольшер. – Когда Вашарий рассказал мне об этом, то я… Мягко говоря, я рассердился. И рассердился сильно. Все-таки меня и Киоту тоже связывают очень давние и теплые отношения. Она мать моего ребенка. Не передать словами, как я горевал, когда узнал про ее якобы гибель.

– Да вы издеваетесь надо мной, должно быть! – Тицион капризно искривил губы. – Неужели вы переметнулись на сторону Луциуса из-за этого? Глупее причины, честное слово, придумать тяжело! Из-за какой-то там девки предать своего правителя!

О, узнаю любимое словечко Тициона! Помнится, меня он только так и называл. Но, кстати, мог быть и повежливее, поскольку речь все-таки идет о жене его до недавнего времени ближайшего сподвижника.

Как и следовало ожидать, Вашарий после столь оскорбительного эпитета в адрес своей супруги буквально окаменел в кресле. Так плотно сжал губы, что они превратились в две тонкие бескровные линии.

А вот Дольшер отреагировал эмоциональнее. На его шее вздулись толстые жгуты вен, пульсирующих яростью. Он шагнул к Тициону, недвусмысленно отвел руку…

– Не стоит, – тихо прошелестел Луциус, каким-то чудом материализовавшись между Дольшером и Тиционом. – Господин Барайс, проявите выдержку. Я терпел, когда оскорбляли мою супругу. Потерпите немного и вы.

Дольшер нехотя разжал кулак, уже занесенный для удара. Глубоко вздохнул и отступил назад.

– Да, вы правы, господин Киас, – проговорил бесстрастно. – Впредь постараюсь быть умнее.

Луциус кивнул в знак одобрения и в свою очередь скользнул в сторону. А я с немалым изумлением увидела на лице Тициона нескрываемое разочарование.

Хм-м… С чего вдруг он расстраивается из-за того, что Луциус осадил Дольшера?

Впрочем, почти сразу Тицион моргнул – и вновь развязно ухмыльнулся.

– Вы всегда нас учили, что у каждого поступка может быть несколько причин, – холодно произнес Вашарий. – Так вот. Смейтесь или негодуйте сколько угодно, но лично для меня похищение Киоты стало той самой точкой невозврата, после которой все наши договоренности оказались в тот же миг разорваны. Когда я убедился, что за ее исчезновением стоите именно вы – в тот же самый момент я осознал, что вы переступили черту, после которой ни о какой верной службе вам не может идти и речи.

– Ну извини, – с сарказмом протянул Тицион. – Не думал, что ты такой чувствительный и влюбленный остолоп.