– Ты сильно его боишься?

Ложка с рисом замерла у рта. Я на миг прислушалась к себе и спокойно пожала плечами.

– Боюсь, но не так, как боялась ещё неделю назад. Странное чувство.

– Она привыкла, – припечатывает меня Виктория. – Человек такое существо, которое ко всему привыкает.

– Надеюсь, разговор не перейдёт на тему Стокгольмского синдрома? – хмыкаю я с набитым ртом. – Это будет несуразно.

 – Несуразно – это когда тебя не пугает перспектива провести остаток жизни со своим насильником, – брякает Эмма, и я замираю в ошеломлении.

 Потому что не пугает. Потому что, в какой-то момент грань между насилием и настойчивостью стёрлась. Потому что не воспринимала Эдладграила, как постороннего.

 Что за?..

 Это были совсем другие чувства. Конечно, не предвкушение и его синонимы, но... Будто в этом нет ничего страшного. Волнительно немного, но ничего, что действительно могло бы пугать.

 – Алиса? – позвала мама. – Что-то не так?

 – Не так. Совсем не так, – отвечаю хмуро. – Вы боитесь его?

 – Эдладграила? – переспрашивает Тайла. – Будь я на твоём месте, я бы сделала всё, чтобы никогда не попадаться к нему в лапы.

 Остальные ведьмы кивнули, и только мама задумчиво на меня смотрела.

 Не стала ничего пояснять, взяла со стола стакан с соком и пригубила, раздумывая над услышанным.

 – Я правильно понимаю, что он потребовал отдать меня ему, а в случае неисполнения требования собирается натравить на вас какую-то жуткую тварь, которую вы всем ковеном боитесь?

 – Верно, – кивает Эмма. – Но твоя мать категорически против, да и мы не хотели бы тебя так подставлять.

 Я посмотрела на неё и кивнула, принимая ответ.

 – Какие меры вы будете предпринимать, если я соглашусь?

 – Алиса! – упрекает мама, но я не реагирую на неё, внимательно глядя на Эмму.

 – Мы сделаем всё возможное, чтобы вытащить тебя. Нам невыгоден другой ковен, а ты его верховная.