— Маркс правда будет сегодня выступать по телевидению? — спросил я.

— Насколько мне известно, да. Вчера вечером они все закончили.

— За неделю закрыли дела по семи убийствам?

— Трудились в поте лица. Круглые сутки.

Она закурила. Старки мне нравилась. Забавная, сообразительная. Она помогла мне выпутаться из двух передряг.

— Ты когда бросишь? — спросил я.

— Когда помру. А ты когда начнешь?

Мы улыбнулись друг другу. Но она тут же посерьезнела.

— Пойтрас рассказал мне про историю с Ивонн Беннет. Все это очень странно…

— Ее фото тоже было в альбоме?

— Да, — ответила Старки.

— Он не мог ее убить. Я это доказал.

Старки махнула рукой в сторону соседних домов:

— У него здесь друзей не было. Многие знали его только в лицо, а те, кто был с ним знаком, предпочли промолчать. Он был мерзкий тип.

— Я думал, опергруппа вас выставила.

— Нет, нас использовали на опросе соседей. Женщине вон из того дома он сказал, что у нее мускулистый зад. А женщина вон оттуда рассказала, что встретила его, когда он забирал почту из ящика, и он сказал, что, если она хочет заработать, может заглянуть к нему как-нибудь вечерком.

Да, Лайонел Берд был таким.

— Старки, ты права. Берд был настоящим засранцем, но Ивонн Беннет он не убивал. Я в это не верю.

Она последний раз затянулась и затушила окурок о столетнее дерево. И сказала негромко:

— Ну ладно, слушай. Расскажу тебе то, чего Пойтрас не знает. Но ты — никому ни слова.