— Тогда твой отец будет страдать вечно. И это только усилит мою репутацию Валета.

— Я не хочу этого, — признала я.

Он снова поймал меня. Каждый раз, когда я думала, что был шанс, он подавлял это! Он всегда был на шаг впереди меня, и я не знала, чего он хотел. Как можно было вести переговоры с кем-то, когда ты не знал, чего они хотели?

— Тогда договорились. Мы освободим твоего отца у портала. Постарайся убрать то семя в свою сумку. Сложно слышать тебя, когда ты сидишь в центре клетки. Я хочу тебя у прутьев.

— А для меня так важно, что ты хочешь, — буркнула я, но убрала семя из-под шкуры крысы и спрятала в сумку.

Пришлось вытащить старую одежду, чтобы оно уместилось. Вещи высохли, но были мятыми и пахли плесенью. Я вздохнула, выбросила их за прутья на мох внизу. Я застряла в одежде из перьев, которая сочеталась со Скуврелем, словно мы были парой. Но он был красивым фейри с черными волосами, острыми ушами и жестокой улыбкой, а я — смертной с сомнительной красотой, ворчливым поведением и уязвимым здоровьем. Мы не подходили друг другу.

Он шел по лесу в ночи, пока мы не добрались до широкой поляны под цветущей сливой. Бело-розовые цветы сияли для моего второго зрения, слетали с дерева и лежали горами у стволов простых деревьев. Скуврель остановился неподалеку и стал издавать звериный звук — что-то похожее на вопль лани, но немного иное.

Мы прождали почти полчаса, он звал и слушал. Слушал и звал. Мне порой казалось, что что-то отвечало — кряхтело, хрустело прутьями. Но зачем он звал добычу? На охоту не было времени.

Из деревьев вышел прекрасный олень, и я едва успела вдохнуть. Он был меньше, чем олень Истины. Тот был великаном, а этот — размера настоящего оленя. Его рога были не как у оленей дома, эти тянулись вперед, на концах были небольшие весла. Паутина запуталась между ними, и цветок сливы прилип к ней.

Скуврель позвал снова, поднял ладони, когда олень шагнул ближе. Его спина была белой, в голубых пятнах, как пенка молока. Я затаила дыхание, пока он подходил. Я еще не была так близко к живому оленю такого размера. Он мог повернуться и растоптать нас за миг. Олень выпустил поток жаркого воздуха в ночь, и он стал белым облаком вокруг оленя моментально. А потом зверь сделал еще шаг вперед, Скуврель протянул ладонь к его морде.

Я думала, что он испугается.

Я не ожидала, что он опустится и даст Скуврелю забраться на него.

Дыхание застряло в горле, мои глаза расширились от вида. В этот раз я не подняла повязку. Я не хотела видеть, каким олень был на самом деле. Я просто хотела насладиться красотой момента.

Скуврель высоко поднял мою клетку, забравшись на спину оленя, и я впервые в жизни оказалась верхом на олене. Его рога мешали видеть, он вскочил на четыре ноги и устремился в лес, легко перешагивал бревна и кусты. Было сложно не ощущать трепет. Я видела тысячу оленей и ланей в лесу дома. Я видела, как они ходили одни или стадом. Я смотрела, как они ели и пили. Смотрела, как они гонялись друг за другом, бились, топали и вскидывали рога, готовясь нападать.

Я никогда не каталась на таком. Не ожидала, что смогу на нем проехаться.

Было сложно не радоваться.

Мы долго ехали в тишине, ночь тянулась. Я искала следы в лесу — признаки того, что звери ходили или ели. В странном лесу фейри было много жизни. Некоторые следы я узнавала, другие были чужими. Все это было не из моего мира.

Ночь была холодной, и я укуталась в шкуру крысы, чтобы согреться. Я старалась не думать о том, откуда была шкура. Было тепло, и я только этого хотела.

Мы собирались вернуть отца домой. От этого я ощущала радость, ведь он будет свободен, но и печаль, ведь я знала, что не смогу быть с ним, если собиралась сделать все, что нужно было.

— Скуврель, — попыталась сказать я, но он зашипел на меня.