— Элли. О, моя Элли! — сказала она, всхлипывая.

Даже это было ничем, по сравнению с душераздирающей надеждой на ее лице, когда мы внесли отца на носилках. Она занялась им теперь, зашивала и перевязывала его раны, нежно мыла его тело, как делала женщина с мертвым.

И я сидела перед камином с матерью Олэна. И я открыла книгу, которую написали предки.

— У вас есть чернила? — спросила я у нее. — И ручка?

И когда она принесла их, я стала писать. Не намеки и пророчества в стихах. Я писала четко все, что помнила. Я записала все от начала до конца.

Завтра, может, ничто не сможет поведать эту историю и подготовить мой народ к следующему разу, если он будет. Завтра, может, никто не сможет предупредить о том, как обманом заманивают в брак, о хитрости и сделках. Может, никто не сможет сообщить о грядущем Пире Воронов.

Потому что завтра я вернусь к кругу. Я собиралась танцевать там, вызвать фейри. И в этот раз я буду готова.