Опустив голову, она откашлялась.

– Спрошу еще раз, – сказала Сара. – Вам стало получше?

На лице Фергусона заиграла ослепительная улыбка, несмотря на то что он был обессилен.

– Да, теперь, когда я могу тебя видеть.

Сара нетерпеливо задышала, чтобы Йен не понял, как подействовали на нее эти слова.

– Что ж, по крайней мере у вас все еще хорошо подвешен язык.

Внезапно Сара занервничала. И заробела, как будто никогда раньше не ухаживала за мужчиной, не видела нагой мужской груди и не прикасалась к голой коже. Было все-таки что-то непривычное в этом человеке. Сила жизни, которая так и влекла ее к Фергусону, первозданная сила, одновременно притягательная и тревожная. Его обезоруживающая полуулыбка, от которой у нее подгибались колени. Саре очень хотелось, чтобы ее так не тянуло к Йену. Чтобы ее беспокоило только его состояние.

Если бы только от него до сих пор исходило зловоние! Но нет! Он благоухал щелочным мылом и табаком. Вот бы он был таким же худым и отталкивающим, как Стрикер. Как – помоги ей, Господи! – Босуэлл. Но нет. Йен Фергусон был широким, твердым и мускулистым. Этот человек способен переживать падения, терпеть боль и обеспечивать защитой.

У него было все, о чем у нее никогда не хватало отваги мечтать.

– Сара!

Голос Йена озадачил ее. От его прикосновения по ее телу пробежала электрическая искра. Он поднял руку, чтобы убрать прядь волос с ее лба. У Сары было такое ощущение, будто ее ударила молния. Подняв глаза, она поняла, что он поражен не меньше ее. Его рука на дюйм отодвинулась от ее лица.

Сара отпрянула назад.

– Ох, простите! Что-то я замечталась. Мне нужно сменить вашу повязку. Можете приподнять… – Она молча кивнула на его рубашку и едва не покачала головой – в такую ярость привели ее собственные чувства. Ей нужно прогнать этого человека отсюда, пока он не нарушил спокойное течение ее жизни. Не всколыхнул отупляющую скуку, одиночество, рутину.

– Так подойдет? – спросил Йен.

Собрав ткань руками, он приподнял край рубашки.

Быстро кивнув, Сара нагнулась, чтобы снять старую повязку.

– Хорошо бы краснота хоть немного опала.

Приподняв повязку, Сара наклонилась поближе к ране и чихнула. Инфекция под слоем чеснока стала еще сильнее. Рана гноилась и, как Саре показалось, припухла еще сильнее, что могло означать, что чеснок действует. Но при слабом свете трудно было понять это наверняка. Без сомнения, его кожа стала еще горячее. Он так и пылал пульсирующим жаром. Взяв нож, Сара снова наложила на рану толстый слой мелко нарубленного чеснока.

– Опять чеснок? – спросил Йен, все еще поднимая руками край рубашки. – Ты лечишь пулевое ранение или подаешь мне помидоры с сосисками?

Сара усмехнулась.