– Да и мне повезло, – признался Йен. – Я сейчас не слишком-то проворен.

– Даже не знаю… Совсем недавно вы довольно быстро двигались. Полагаю, вы стоили Джорджу года жизни.

На его губах промелькнула слегка безумная улыбка.

– Не стоит недооценивать фактора внезапности, детка.

Сара опять заулыбалась, в ее груди поднималось странное волнение.

– Но вы на самом деле удивили меня, – заметила она. – Я не помню, чтобы кто-то разозлил Джорджа.

Йен фыркнул:

– Ни один матрос не должен выступать против горца.

Закрыв дверцу последнего фонаря, Сара задула лучину и отвернулась.

– Если вы поделились своими мыслями на этот счет с Джорджем, неудивительно, что ваша постель находится на полу.

– Да мне все равно, – заявил Йен. – Я и раньше спал на земле.

– Думаю, так оно и есть. – Взявшись за свое ведро, она начала хлопотать вокруг Йена. – Я сделала еще одно снадобье для вашего бока, – сказала Сара, вынимая из ведра закрытую банку. – Ваша инфекция меня беспокоит. Как вы себя чувствуете?

– Как будто меня привязали к концу двенадцатифутовой пушки.

– Но вам стало хоть немного лучше? – Она впервые внимательно посмотрела на него. – Боже, вы весь мокрый! Вы что, купались?

Конечно, у него совсем жалкий вид, когда он сидит в углу на гнезде, которое соорудил из одеял. Сердце Сары абсолютно бесполезно сжалось при виде его бледного, измученного лица. Но кудри Йена, перепутавшиеся во влажном беспорядке у его шеи, придавали ему пиратский облик, особенно в сочетании со следами грязи на лице. Как такой больной человек может выглядеть так мужественно?

Его губы сложились в кривую улыбку, отчего у Сары перехватило дыхание.

– Джордж сказал, что не позволит мне переодеться в его хорошие вещи, пока я не перестану смердеть, как протухшая неделю назад рыба. В этой впадине, не доходя до двери в подвал, есть ручей.

– Да, я его видела. – У нее были мокрые сапоги. – Итак… – пробормотала Сара, стараясь найти полотенце. – Вытрите волосы.

Она пожалела, что у мягкой хлопковой рубашки Йена нет воротника. И так уж получилось, что она снова смогла увидеть его грудь и интригующую ямочку у основания его шеи. Почему-то при одном взгляде на нее пульс Сары участился. Было в этой ямочке нечто столь эротичное, столь интимное, будто она существовала для того, чтобы кто-то провел по ней языком.

Сара оцепенела. Святые небеса, откуда только такая мысль могла прийти ей в голову? Наверное, это сам Господь устроил тут полумрак, потому что Саре показалось, что она покраснела до кончиков пальцев на ногах.