- Я честно заработал эти деньги у собирателей, - наклонился к её уху я, - делая ставки на те команды, которые выигрывали в моей прошлой жизни.
- Это ни разу не честно! Ты сжульничал! – я тихо рассмеялся от такой детский гриффиндорской наивности Гермионы, щекоча своим дыханием ей ухо.
- Мерлин, Грейнджер! Обжулить жулика – не преступление. Лучше представь себе другое: весь поезд в нашем распоряжении. Каждое грёбаное купе. Тебе никогда не было интересно, кто его ведёт? О-о, что я вижу, в тебе наконец-то проснулась алчная всезнайка? – Я снова хохотнул, когда её глаза заблестели любопытством. Девушка фыркнула и вырвалась с моих объятий, пытаясь скрыть улыбку.
Я взмахнул палочкой, сбросил с себя иллюзию, и проследовал за ней. Поезд издал свой привычный гудок и тронулся, держа свой курс на школу магии и волшебства.
- Драко, что ты делаешь? – строго спрашивала Гермиона, когда я начал разбирать закреплённую тележку со сладостями.
- Инфентарифацию, - прожёвывая лакричные конфеты, ответил я. – Держи! – я протянул ей пригоршню сладостей. – У нас за всё заплачено. Кроме, конечно, сотрудников – никто в канун Рождества не захотел этого делать.
- Не думала, что ты любишь сладкое, - сказала Грейнджер, принимая конфеты.
- С возрастом пристрастился. Правда, из-за них появились риски растолстеть, - я поднялся на ноги и сокрушенно легонько похлопал по животу.
- Тебе это пока не грозит, - улыбнулась девушка и, проходя мимо меня, тоже аккуратно прикоснулась к моему прессу.
За всё время нашего путешествия, мы обходили практически все купе, иногда рассказывая друг другу какие-то истории, которые происходили с нами там. Покурив в тамбуре, я открыл люк, ведущий наверх, и хотел залезть на крышу поезда, но в меня буквально вцепилась моя контролёрша, ругаясь, что это небезопасно, и я сдался.
Потом мы дошли до головы экспресса и с удивлением осознали, что там нет кабины водителя. Гермиона предложила вернуться в хвост, и только там мы заметили несколько эльфов, которые подбрасывали заколдованный уголь в печь поезда. Один из мелких существ был за машиниста. Пока сердобольная гриффиндорка уговаривала растерянных домовых получить свободу, примкнув к её организации, я рассматривал механизм действия тепловоза.
Никогда не задумывался, как работает Хогвартс-экспресс.
А когда нам оставалось каких-то полчаса до замка, мы с девушкой сидели, обнявшись, в вагоне слизеринцев и переговаривались о какой-то ерунде, всматриваясь в волшебные белые покровы за окном. Она прижималась к моему боку спиной, закинув босые ноги на сидение, а я обнимал её руками за плечи. Мне нравилось то ощущение правильности и покоя, которое наполняло всё моё существо. Казалось, что ничего плохого нет, и быть не может, а есть только мы вдвоём.
Её тело было полностью расслабленным, и я обожал те мгновения, когда оно доходило до такого состояния. Когда я хватал Грейнджер в плен своих рук, она на несколько минут зажималась, иногда вздрагивала, но потом это ощущение её отпускало, и её обмякшее тело не сопротивлялось этой невинной близости. Каждый раз, каждый грёбаный раз, я отмечал для себя уменьшение времени, за которое это происходило, с некоторой толикой восторга ожидая, когда она полностью автоматически будет принимать меня, не давая себе дополнительную команду.
- И ничем тут у вас не лучше, чем в наших вагонах, - проворчала Гермиона, рассматривая фамильные кольца на моих пальцах.
- Ты не понимаешь, тут – дух аристократии, дорогого парфюма и иногда – алкоголя, - она закатила глаза, и моя грудная клетка завибрировала от сдерживаемого смеха.
- А ещё дух снобизма.
- Не исключено. Кстати, - я решился задать давно мучавший меня вопрос, - твой Патронус, он ведь хвосторога, да?
- Да, а что?
- И с каких пор?