Связанный феникс. В его возрасте, не думаю, что «золочение» — нечто невероятное.

— Невероятно, — будто прочитав мысли, прошептал Дагмар, подняв на меня золотые глаза, — но я рад твоему существованию, дорогая падчерица.

Падчерица? А не свихнулся ли он часом? Оставаться в одной комнате с психопатом (да еще и с мужчиной-психопатом, который выше меня на две головы и значительно шире в плечах) крайне небезопасно, но и выползти из ловушки не так-то просто. Впереди закрывает «пусть к свободе» Дагмар собственным телом, по бокам — руками, а сзади мешала высокая спинка кресла. Патовая ситуация.

— О чем это вы? — спросила, отодвигаясь как можно дальше, вжимаясь в кресло. — Я не могу быть вашей падчерицей. Моя мама не выходила за вас замуж.

— Пока.

Мне совершенно не нравился тон, которым Дагмар разговаривал со мной, беседовал как с восьмилетним ребенком, недоумевающим, отчего в их с мамой квартире незнакомый мужчина появился с видом на жительство. Ересь сложившейся ситуации выдавала ложь физрука с головой, поэтому мне следовало опасаться только за себя, а не за себя и за родителей.

— Я не понимаю. Все равно не понимаю. И не хочу никуда улетать, ни в какую неизвестность!

— Речь идет о военной академии в сердце континента, в столице королевства, — пояснил Дагмар, но его слова дали мне немного. Разве что испугали: уж в центре догадаются навести обо мне справки и даже поискать упоминания о моем существовании в любой глуши. Маги же! И — не найдут.

— И что? Разве это что-то меняет?

— Только то, что огненная академия находится на границе с империей драконов. Чуть дашь слабину, и драконы прорвутся в нашу страну и убьют тебя. Тогда защита падет.

Ложь. Он лгал, и каждое его слово фальшью отзывалась, как по нотам первоклашек музыкальной школы. Я не верила ни единому его слову и ждала удобного момента, чтобы поскорее сбежать.

— За тобой, должно быть, присматривают, — пробормотал Дагмар, отойдя и усевшись на край письменного стола. — Значит, полетишь как есть сейчас. Я сохранил старые вещи Майи. На первое время воспользуешься ими.

— Я никуда не полечу! — крикнула, подпрыгнув, и топнула ногой. Теперь, когда я встала, наши глаза были на одном уровне.

Прости, что? Физрук точно свихнулся! А может быть он действительно слегка того? Разве Дагмар не та «старая дева», о котором я слышала то ли от Змея, то ли из слухов толпы или еще от кого? Может быть магия связала его с какой-то женщиной и после двух месяцев проверки отказалась разрывать связь, несмотря на нежелание той несчастной возлюбленной? И за пролетевшие годы он банально свихнулся, а я просто-напросто слегка похожа на ту женщину?

Предположение показалось разумным, но я не спешила «падать в объятья» к псевдозащитнику (настоящий защитник помогал бы мне, а не полировал, как щит, для другой). Надо поскорее отыскать Эльву или Фрайю, чтобы одна из них (или обе разом) объяснили мне, что за огненный тотем, и почему он — это я. Уверена на все сто процентов, что «моя» сила, значительно превышающая норму, — это банально последствие энергетической связи с настоящим драконом (того самого проклятья матери Клео).

— Я не буду спрашивать мнения малолетней идиотки, — усмехнулся Дагмар, но его усмешка звучала беззлобно. Он явно непервый год преподавал у нерадивой, вечно голодной студенческой братии и знал нас, как общипанных. — Ты пока сама не знаешь, что будет лучше для тебя самой. Только… все никак в толк не возьму. Где вы жили с Майей эти годы? Я искал, но Майя всегда побеждала в прятки, сколько бы лет нам не было.

— Мою мать зовут Мария! — выкрикнула, понимая, что лгу. Но я не имела права не поспорить с ним. Чисто из принципа.

— Не ври мне! — до рыка Дагмар не опустился, но улыбка чудесной ностальгии детства покинула его лицо. — Ты совершенно непохожа на мать. Если бы в тебе не плескалась ее сила, ни за что бы не признал в вас двоих родственные узы.

Мне стало его по-настоящему жаль. Свихнуться от искусственно навязанной любви — это ужасно. Надо подумать, как уберечь от такой жалкой участи Змея. Пускай я ни в чем не виновата перед ним, но до конца жизни буду ненавидеть себя, если не помогу ему справиться с жестокой напастью. Только бы своей помощью не натворить дел и сделать еще хуже.

— Я вообще с вами разговаривать не буду!