— Крайняя кровать не занята? — мне почему-то казалось, что наоборот.

— Я одна живу, — по привычке пожала плечами Эльва и встала. — Не отнекивайся! Это ведь ты сожгла штору? Ненавижу черный цвет. Тогда, думаю, тебе должно хватить резерва. — Отнекиваться не дала, я и не подумала попытаться.

— Хватить на что? — в мысли закрадывались хулиганские подозрения, и ни одно мне по вкусу не приходилось.

— На лазейку! — воскликнула Эльва, хлопнув в ладоши. — Если ты сама наколдуешь еды, никто не сможет упрекнуть тебя в нарушении правил испытания. Обычно во время испытания не колдуют, чтобы не тратить запасы резерва… довольно ограниченные, в основном.

Эльва еще что-то говорила, но я ее уже не слушала. Магии во мне нет и никогда не было. Вся моя магия — это магия резерва Змея, а он мог есть в любом желаемом количестве. Что бы не произошло между нами, смерти ему не желала. Я еще не задала ему ни одного вопроса, из мучивших меня. Был ли сам Змей жертвой собственной магии хотя бы по-началу? Раскаивался ли в содеянном, а сейчас пользовался по привычке?

— Ну, так что? Пробуем? Рискованно немножко, но… я не хочу быть съеденной, как жареная сосиска, — пошутила девушка и подозвала меня к длинному письменному столу, по ширине как раз рассчитанному на двоих. Еще один стоял между ее кроватью и входной дверью. — Давай научу паре простеньких фокусов.

Разве можно отказаться от такого заманчивого предложения? Притом за чужой, змеюки, счет? Эльва мне предложила сесть за стол, а сама встала позади. На стол она положила белоснежно-белый лист, чуть поодаль стопку бумаги и вручила писчий прутик. Вблизи мне наконец удалось рассмотреть его: тоненький круглый остро заточенный карандаш без стержня, зато с монолитной оправой из приятного на ощупь материала.

— Существует множество видов магического воздействия, — лекция началась бойко, но уже обещала скатиться в занудство. — На занятиях объяснят. Главное то, что приказы можно отдавать различными способами, включая рисунки. Точнее сказать, магия рисунка… короче, доступная ребенку элементарщина. При условии, что речь не идет о какой-то там высшей магии. Не суть. Короче. Рисуешь очертания того, что хочешь, усиленно представляешь внешний вид и вкус в воображении, вливаешь часть чистого резерва… И вуаля! Вкусняшка появляется в реальности.

— В чем подвох? — не могла магия быть такой простой. Почему тогда другие адепты не наколдовывают еду, чтобы продержаться на испытании подольше? Из-за резерва? Эльва вздохнула.

— Такая еда и монетки не стоит, — девушка развела руками и скрестила их под значительно выдающейся грудью. — Да-да, обманчиво притупляет чувство голода ненадолго, но и все. Пшик! Иначе зачем на первом этаже открыли столовую? Уж не затем, чтобы собирать адептов в кучку. Да и отравиться такой едой можно, если что-то не так представить или отвлечься в процессе.

Потрясающая перспектива! То ли сдохнуть от голода, то ли от кусочка еды. Эльва продолжала объяснять, как работает детский уровень магии рисунка, карябала волшебным карандашиком завитушки и спустя пару минут вытянула из листа яркую зеленую ткань с вкраплениями золотистых мелких блесток.

— Вот теперь будет у нас новая штора! — авторитетно заявила Эльва, раскладывая ткань на второй половине длинного письменного стола.

А я вдохновилась: будет что будет!

«Будет что будет» не было часа два. За это время я испортила около тридцати листов, а Эльва сшила чудесную шторку. Зеленая красавица облагородила окно и вызывала смешливую улыбку. В моей комнате тоже висели зелененькие шторки, только оттенком посветлее, и они не блестели так, как эти. Они выглядели потрясающе и забавно колыхались на легком ветерке из приоткрытого окошка.

— Что ты там возишься? — поинтересовалась Эльва, поставив руки в бока. — Любой ребенок давно бы уже справился! В чем проблема?

Девушка села рядом со мной, пододвинув поближе второй стул. У меня отчаянно ничего не выходило, и я психанула, бросив волшебный карандаш. Листы под моими руками чернели и обугливались, как проклятая черная шторка. Испорчен первый лист, второй, третий, тридцатый. Стопка бумаги значительно похудела, только сильнее разозлив меня. Эльва недовольно покачала головой.

— Ты слишком много силы вкладываешь в рисунок, — поучительно втолковывала мне девушка. — Это обычные листы. Они не предназначены для сохранения большого количества магии. Попробуй вкладывать поменьше, и у тебя все получится.

Легко сказать! Когда тебя переполняет чужая магия, не так-то легко контролировать ее расход. А когда ты жаждешь использовать ее как можно позже, чтоб змеюка подколодная знала, как руки распускать не по делу, так и вовсе задача стояла нереализуемая! Но в чем-то Эльва права: если не успокоюсь и не начну делать так, как она сказала, у меня ничего не выйдет. Соответственно, останусь голодной.

Спокойно, — сказала себе, хлебнула питьевой водички из принесенного новой знакомой стакана и выдохнула. Теперь я готова. Только остро заточенный кончик карандаша отломился. Что за невезение! Эльва усмехнулась и взяла его: в ее руке карандаш самостоятельно заточился, будто силой ее мысли. Если бы он еще не расходовался, то я бы поверила в настоящее чудо! От магии, стоило признать, хорошего ждать не приходилось. Но шторка все равно шикарная вышла!

Эльва передала мне карандаш, и я приказала себе, что эта попытка станет последней. Если у меня не получится ровным счетом ничего, то отложу занятия до практических после лекций под наблюдением квалифицированного педагога. На новом тридцать каком-то листе нарисовала очертания двухъярусного бисквитного торта на большой круглой тарелке. Закрыв глаза, представила три круга роллов и несколько суши на вершинке нежного бисквита для тирамису со сливочным сыром и кофейно-ликерным сиропом.