— Она точно там везёт наркотики, собака чует, — похабно ухмыльнулся бандит. — Да, мисс?

— Что вы городите! — возмутилась я и встала с лавки.

— Да это не я, это пёс, — продолжал ёрничать Игнат. — Собаку не обманешь. Молодец, Шарик, хорошая собачка! Фас-фас!

Пёс, с одной стороны довольный вниманием, с другой — озабоченный моим чемоданом, ещё с большим рвением стал кидаться на левый угол и даже попытался укусить. Я рванула на себя ручку.

— Да прогоните уже вашу собаку! — крикнула я хозяйке дворняги.

Толпа вокруг нас нарастала, словно было не раннее утро, загудела. Старушка подтянула кошёлку на коленях поближе к себе и забормотала:

— Не кричите. Мой Шарик всегда дрянь всякую чует. То крысу, то дохлятину. И людей плохих.

— Именно! — издевательски улыбался Игнат. — Так что в чемодане везём, красотка? Труп или наркотики?

— Совсем уже? — шикнула я на Игната. — Мстите за разбитую физиономию?

Он лишь мерзко ухмылялся, жестами и взглядами указывая зевакам на меня. Старушка почти у него из-под мышки бормотала:

— Шарик, Шарик! Уйди! Не лезь! Это не наше дело!

— А и правда, не наше, — осклабился Игнат, получая, как и пёс, внимание публики. — Полиция разберётся.

— Верно, полиция! Сейчас всем надо быть бдительными! — взволнованно затараторила неизвестно откуда взявшаяся интеллигентная дама в широкополой шляпе и длинном сарафане.

Выдра в очках.

Она сорвала с головы соломенную шляпу и с чувством гражданского долга пискляво прокричала по сторонам:

— Полиция! Полиция!

Сердитая, я хотела было уйти, но народ обступил меня и беснующегося возле моего чемодана пса, Игнат преградил дорогу. С разных сторон слышалось:

— Может, это террористка? Времена какие пошли? Вот и пойдем отсюда. Да не, давай посмотрим. Да гляньте: подозрительная, как в кино: кепка, очки. Дёрганая вся. Я сразу заметил. Совсем молодежь с ума сошла: белым днём наркотики в чемодане! А пёс-то, пёс! Кого убили? Говорят, тут труп? Убили! Убили! Полиция!

Шарик заливался лаем и рычал на чемодан. За спинами зевак где-то возле Ленина показался верзила в форме служителя закона. Мне стало нехорошо.

— Сюда! Сюда! — проявляли активную гражданскую позицию осознанные трындычихи и любопытные туристы.