— О чем ты? — резко сказал я. Клянусь, у меня даже немного задрожал голос.

— О ком я. О ком я.

— Говори уже.

— А разве мы не говорим? Неужели я не могу просто позвать моего лучшего друга, который мне… как родной сын! И просто взять и побеседовать с ним о былом, об общих друзьях.

Так. Тик-так, тик-так.

— Говори уже!

— Тише, тише. Не плачь, тише, тише, не плачь, дружок, все хорошо, мы с тобой.

Я был готов вырвать у этой мрази скелет из его рта.

Но он что‑то знал. И я хотел это знать.

— Обещаешь вести себя хорошо? Не убегать больше, не играть с плохими ребятами, а слушаться старших.

Я молчал и ждал.

Мы не разговаривали, мы играли в блэкджек. Мои карты цинично разрезали в шредере и сжигали одна за другой.

— Ну так что, мальчик мой, — обещаешь?

Я был готов вырвать все его органы одним движением и придушить самого дьявола его же кишками.

— Скажи: Я обещаю вести себя хорошо.

Я мог взорваться. Часы уже достаточно долго тикали. Я мог взорваться и положить всему конец.

— Если не хочешь, ну, тебя никто не держит. У нас полно сотрудников, причем — более сговорчивых.

Я мог развернуться и забиться в самый дальний угол земли и больше никогда не выходить наружу, и меня бы не нашли. Но провод перерезан. Бомба разминирована. Я не смог отбить последний козырь. Председатель разыграл партию идеально. Чтобы даже просто кого‑то похожего на нее лапали их свиньи? А вдруг это она? Или не она? Я должен узнать. Должен. Должен. Должен.

— Обещаю.

Он снова сел за стол, довольный, но в голосе и взгляде пропала вся эта гнилая игривость, и он заговорил низким ледяным тоном. Воздух достиг температуры абсолютного нуля.