Это режиссерское предвидение и точность выбора исполнителей рождают яркий комический эффект из многочисленных и неожиданных столкновений невзрачного, щуплого Шурика с тяжеловесным Громилой.

Кроме того, Гайдай обладает удивительной способностью любой интерьер, любое место действия превращать в цирковую эксцентрическую арену. Так, строительная площадка с недостроенным зданием оказалась на удивление удобной для накручивания комических трюков, а разнообразная техника, строительные и отделочные материалы на редкость удачно превратились в атрибуты клоунады.

В поединке интеллекта с грубой силой победил все-таки находчивый Шурик. Он закатал детинушку в рубероид, в виде рулона, потом вырезал отверстия против его лица (для общения) и пониже спины (для воспитательного воздействия) и стал воспитывать неподдающегося старинным, ныне забытым способом — тонким прутиком. Причем со знанием дела — предварительно помочив розгу в воде.

После такого нравоучительного сеанса тунеядец бросился работать как зверь и стал как огня бояться тщедушного Шурика.

Как видим, на лежебоку и лоботряса не оказали воздействия ни судебно-воспитательные приговоры, ни добродетельны беседы, ни личный пример. Работать его заставило только физическое наказание. Выходит, что самым действенным и самым современным воспитательным фактором, как доказывает автор, является давно отмененная экзекуция! Так, может быть, мы действительно поторопились сдать это воспитательное средство в архив?

Если учесть, что фильм снимался при командно-административной системе, когда не было такого эффективного фактора, как личная материальная заинтересованность, то выводы комедиографов были очень точными и предельно злободневными. В парадоксальной форме они давали понять: бессовестного человека заставить работать могли только розги.

Поединок ума и находчивости с неотесанной силой дан Гайдаем предельно эксцентрически и, я бы сказал, по-мультипликационному условно и гротесково. Режиссер щедро пересыпал действие комическими номерами, трюками, остроумными репликами… Новелла получилась сочной, максимально развлекательной и в меру поучительной. Перевоспитание тунеядца, вернее приобщение его к общественно полезному труду, показано занятно и убедительно.

Если этой сюжетной схеме искать прототипы, можно вспомнить и русские сказки, например, о поединках Иванушки со Змеем Горынычем или с другими злыми силами, и диснеевские мультфильмы о мышонке Микки-Маусе, выходившем победителем из многочисленных стычек с котом, и наш мультипликационный сериал «Ну, заяц, погоди!» Сюжетная канва и комедийное несоответствие всюду сходные: несильный с виду персонаж благодаря своей находчивости и сообразительности побеждает здоровенного громилу.

Можно сказать, что такое комедийное разрешение конфликта воплощает извечную и часто потаенную мечту маленького, бессильного и бесправного в современном мире человечка взять верх над могучим и власть имущим. Поскольку на земном шаре маленьких и униженных людей в сотни и тысячи раз больше, чем политических и экономических воротил, такой сюжетный поворот пользуется у публики большой популярностью и даже любовью. Сам факт посрамления сильного приносит бесправным и забитым жизненное удовлетворение и предстает в их глазах торжеством справедливости,— вне зависимости от подлинных морально-этических и даже правовых оценок этого факта. В конечном счете такое комедийное разрешение конфликта сильного со слабым не что иное, как наркотик, приносящий временное, а главное, иллюзорное удовлетворение чаяний низших слоев общества. Больше того, при буффонной подаче конфликта зрители нередко игнорируют средства, с помощью которых достигается желанная победа слабого, и готовы оправдать обман, жульничество и даже серьезные преступления… И даже если маленький человек добивается верха с помощью смекалки и сообразительности, как это происходит, например, с Шуриком, авторы, чтобы показать его интеллектуальное превосходство, вынуждены принижать и оглуплять его сильного противника, иногда выходя за разумные пределы, в результате чего может произойти перемещение симпатий, как это случается, например, с чуткими к правде малолетними зрителями, которым становится жалко «затюканного» волка.

Примерно на таком же конфликте сильного со слабым строятся лучшие чаплиновские комедии — «Огни большого города», «Новые времена». Но сделаны они несравнимо тоньше, ближе к реальной действительности, без откровенного комедийного выворачивания наизнанку реальных фактов. Маленькому герою Чаплина иногда, в силу случайного стечения из ряда вон выходящих обстоятельств, улыбается счастье и он может стать закадычным другом миллионера, участвуя в его диких попойках, и даже взять верх над верзилой боксером, но в большинстве случаев и в итоговых ситуациях его жизнь остается незадачливой, вызывающей горькое, щемящее сердце сочувствие.

Нетрудно заметить, что проблема тунеядства являлась для Гайдая особенно притягательной. Люди, ведущие, как говорили, паразитическое существование или прибегающие к незаконным методам обогащения,— главный и чуть ли не единственный объект его осмеяния.

Даже в одном из первых вариантов «Жениха с того света» была сцена: Моргунов ходил по вагонам пригородной электрички и под видом инвалида старался выманить у доверчивых пассажиров побольше «тугриков». А выйдя из вагона, садился в собственную «Волгу» и лихо уезжал.

— Но мне сказали, что сцена вне основного сюжетного русла и, кроме того, у нас издан Указ о борьбе с тунеядцами. Поэтому сцену предложили выбросить.

— И ты, конечно, принял это предложение? — спрашиваю.

— Ты меня правильно понял.

Потом, в короткометражке «Пес Барбос», режиссер нашел выигрышных типов, ведущих существование, близкое к паразитическому. И они надолго стали главными «героями» его комедий. Хотя поприще и вид их деятельности каждый раз менялись, суть их оставалась та же самая.

Даже все три новеллы по О. Генри, взятые, казалось бы, совсем из другой жизни, рассказывают тем не менее о людях, пытающихся добывать средства к существованию незаконными путями.