Леферия проснулась от непонятной тревоги. Хотелось спать дальше, но она не могла — трудно расслабиться, когда противно и тонко сосет под ложечкой и кажется, что вот-вот что-то случится. Хотелось встать — но и выбираться из-под одеяла было боязно, а необходимость что-то делать, шевелиться, думать, поддерживать свое тело в вертикальном положении давила почти материальным монолитом.

В конце концов Леферия поднялась, натянула одежду и шагнула к окну. Взгляд упал на мелкий узор из кривых семиконечных звезд по раме, точно в жилище алхимика. И тотчас беспокойство немного унялось, дав перевести дух.

Значит, это и есть облава? И незваных гостей, у которых нет крыши над головой, власти выкуривают из укрытий таким способом? Проклятье, да что же это за мирок! В нем ведь невозможно сохранить человеческий облик. Какой-то десяток дней — и ты превратишься в слизняка, дрожащего, как желе, от малейшей встряски. Неважно, реальной или воображаемой. От воображаемой даже сильнее. И кто-то еще ухитряется здесь жить, работать, обустраивать дома и рожать детей… Леферия начала проникаться уважением к таондарцам. Подумалось даже, что можно и позволить им тянуть хадратскую магию. Им нужнее. В Таондаре чарам найдут лучшее применение, чем при дворе Анаката…

Она отвернулась от окна и побрела на кухню. У стола кто-то сидел — неподвижная высокая фигура. Леферия дернулась, прежде чем сообразила, что это всего лишь Фелд.

— Ты что делаешь? — спросила она почему-то шепотом.

— Не знаю… — пробормотал Фелд. — Ничего не пойму. Пытаюсь разобраться, какое место Эфирные Судии занимают в этом мире. Нащупать их. Если мы чувствуем их, потому что Хадрат рядом — это одно, а если они есть и здесь, но не проявляют себя…

Леферия кивнула.

— И как? — рассеянно спросила она. Где здесь включается печка? Горяченького бы… Из-за нервного озноба и постоянного беспокойства она с трудом соображала.

— Их присутствие заметно, только когда я к ним обращаюсь. Значит, Хадрат… — голос Фелда, обычно ясный и уверенный, тоже звучал как-то потерянно. — Печка включается вон той кнопкой сбоку. Не трогай поверхность, обожжешься…

Оставшееся до обеда время Леферия посвятила тому, чтобы взять себя в руки. Кажется, Беспутник что-то говорил о существовании ментальных техник для преодоления страха, но в конечном итоге все они сводились к одному: борьбе с собой.

Она прошлась по квартире и изучила все пять крохотных комнатушек. Разобралась в устройстве примитивного душа и помылась. Разглядела вид из всех окон: заросли зелени, крупные желтые цветки, рыжевато-коричневый камень дома и узкий проулок, прячущийся меж такими же рыжеватыми приземистыми домами. Небо по-прежнему хмурилось, клубились иссиня-черные тучи, но дождь не долетал до земли. Как будто Оньяр прятался под невидимым куполом. Проулок и заросший кустами двор были безлюдны, но в окнах соседних домов горели ободряющие огоньки, подсказывая, что кто-то живой там все же есть.

Беспутник вернулся, когда все стрелки часов собрались у верхнего деления. Он принес бутылку некой янтарной жидкости и ворох бумаг, при ближайшем рассмотрении оказавшихся газетами.

Леферия принялась с любопытством их рассматривать. Надо же, огромные листы, сложенные вдвое, потом еще вдвое… В Хадрате газеты выходили в виде маленьких треугольных «ключей» для эфирного проектора. Вставляешь ключ в прорезь, и содержимое очередного номера, заботливо скомпонованное и подкрепленное изображениями, появляется в твоем личном эфирном сеансе. Эфир был доступен хадратцам с незапамятных времен, и они никогда не знали необходимости записывать информацию на бумаге. Разве что для детей, обучая их грамоте.

— Пора действовать, — говорил между тем Беспутник. — Это «Оньярида», главный новостной листок, — он выхватил из кипы одну из газет. — Здесь новый отчет о работе отдела по переработке магии. Хотел показать тебе фотографии тех, кто в нем занят. Я не знаю, как к ним подобраться, попробуем выследить. И язык тоже удобно изучать по газетам, хотя мы не можем себе позволить тратить на это время. Я буду вас учить, но преподаватель из меня… — он с непонятной тоской посмотрел на бутылку. — Достаточно будет, если вы сможете примерно понимать, о чем речь, и произносить несколько фраз на все случаи жизни. «Простите, я спешу». Да, это лучше всего. Натаскаю вас говорить это без акцента, и вам не придется ни с кем разговаривать…

Он был странно оживлен, глаза блестели, слова лились потоком. Леферия забеспокоилась. И из-за его состояния, и из-за того, что он говорил.

— С тобой все в порядке?

— Со мной-то? — удивился Беспутник. — Да… Само собой… Хлебнул слегка для расслабления. Облава эта всю душу выматывает…

— Успокоительный эликсир? — не поняла Леферия.

— Ага. Эликсир для успокоения, смелости и веселья, и все в одном флаконе! — Он хохотнул. — Да ты что, вина никогда не пробовала? Или цуниллу, или биртисс, на худой конец?

— Нет, у нас другие эликсиры, если ты, конечно, об эликсирах, а то я уже сомневаюсь. Мы прямо сегодня начнем, ну…