Получилось два листа шириной в метр двадцать, и один в метр десять. Вот с этим последним уже начались проблемы, поскольку пенопласт сбоку уже никак заложить было невозможно – не оставалось места. Пришлось посылать Лизу наружу за деревянными обрезками, списанными в отходы производства. Из них и выстрогали клинышки, которые хоть ненадолго, но должны были удержать пенопласт в расклиненном положении. Пусть и не с первой попытки, но все получилось, и часам к четырем установленные на свои места три листа подволока радовали глаз своей белизной.
Чуть отдышавшись, учитель и его команда взялись за зашивку боковых листов. Тут работа была посложнее – надо было отмерять не только длину листа, но и ширину, причем фигурно, по двум крайним и одному среднему бимсу. Но набитая рука есть набитая рука, плюс помощь электроинструмента. К 18.45 подволок был полностью зашит фанерой с утеплителем. Пускать фасонные рейки вдоль швов решили уже завтра. Сняв респиратор и защитные очки, Петрович скомандовал отбой. Уходя, и девочки, и Валера оглядывались на дело рук своих. Нижняя поверхность палубы в трюме сияла белизной в свете светодиодной переноски.
Выбравшись наружу, учитель сумел оценить, насколько далеко продвинулась в своей работе бригада «металлистов». УАЗ был почти разобран, и сейчас от него осталась лишь стоящая на колесах рама с установленными на ней мотором, коробкой и сцеплением. Кабина, кузов и крылья, аккуратно сложенные, лежали рядом. Отдельно лежало то, что поедет на новое ПМЖ. Остальное будет брошено здесь. Было видно, что некоторые детали негуманно разрезаны болгаркой. Очевидно, завтрашний день станет для машины последним.
Дальше все было как вчера. Мясная каша и крепкий чай на ужин. Только на этот раз каша не гречневая, а пшенная. Причем мяса в ней было как бы не половина. Мясо и рыбу поварам экономить не приходилось – этого добра, причем непуганого, вокруг было достаточно. Лишь стоило взять ружье или удочку. А вот взятые с собой припасы – крупы, сухари, картошку и консервированные овощи – приходилось беречь, ибо когда еще им удастся распахать и засеять свое поле, а самое главное, снять урожай.
После ужина молодежь во главе с отставным прапорщиком и геологом пошла учиться стрелять из арбалета, а Сергей Петрович изобразил отдых, примостившись на берегу с удочкой. Клевало, правда, вяло, и к тому же всякая мелочь, которую он не без удовольствия скармливал своим ненасытным кошакам. Когда это занятие наскучило, он вздохнул, смотал удочки и пошел готовиться ко сну. Можно было сказать, что день удался.
Только вот угроза, нависшая над головой старого холостяка, никуда не делась. Ляля была вполне полна решимости перейти от планирования к выполнению задуманного. И ее не страшили никакие последствия. Она знала цену своей затее и была готова ее платить.
24 мая 1-го года Миссии. День десятый. Утро. Стоянка на берегу Балтийского озера.
Дальнейшие дни были заполнены монотонной работой. Главный прогрессор в жизни исповедовал принцип – «поспешай не спеша» и учил тому же других. Каждый вечер, когда его бригада уходила с коча «на берег», на корабле что-то необратимо менялось. На третий день закончили обшивку кают-компании утеплителем, на четвертый установили на место грот-мачту, зашили переборки и навесили люк. На пятый день в кают-компании были собраны четыре трехъярусные койки, а в проход между ними загрузили стопку листов покрытого пластиком кровельного железа, поверх которой установили съемный палубный настил со столом. На шестой день установили чугунную печку, вывели наружу трубу и протопили помещение. Все. Кают-компания была готова принять своих обитателей.
Тем временем бригада Андрея Викторовича уже на третий день закончила с полной разборкой УАЗа и разделкой его корпуса на две неравные части. Водительская кабина с сиденьями и передние крылья отправятся в далекое путешествие. Задняя же половина корпуса будет без жалости оставлена на этом берегу вместе с останками «Москвича», в целях экономии веса.
Следующей по сложности операцией, предстоявшей бригаде металлистов, была погрузка в трюм трех автомобильных моторов и монтаж на основе одного из них судовой силовой установки. Но сперва движки массой в сто пятьдесят кило надо было втащить на палубу, а затем аккуратно опустить в трюм и установить на место, при этом ничего не повредив. Движки тащили на стропах, взрослые мужики брались за конец по одному, а Валера с Сергеем-младшим вдвоем. Поднапряглись, перетаскали, аккуратно опустили в трюм и закрепили болтами на особом решетчатом настиле.
Теперь, прибыв на место, придется проделать все в обратном порядке: сначала снять бизань, потом вытаскивать самый тяжелый и негабаритный груз. Пришла очередь установить и закрепить на обрешетке два 30-киловаттных электрогенератора, которые были хоть и компактней автомобильных моторов, но оказались даже тяжелее – по двести десять килограммов каждый.
Но у генераторов не торчал вниз эдакий противный картер, и поэтому, привернув к станинам какое-то подобие деревянных лыж, их просто отбуксировали до места при помощи рычажной тали. Что ей двести десять килограмм, если она испытана на одиннадцать тонн, а сертифицирована на девять. Смазав направляющие на сходнях жиром оленя, по очереди втянули генераторы на палубу. Ну а затем по все тем же сходням, только теперь спущенным в трюм, при помощи тали спустили генераторы вниз. Сходни решили не бросать на берегу, а попробовать пристроить среди груза. Уж очень полезная получилась вещь.
Потом, уже без помощи Петровича и Валеры, погрузили в трюм раму автомобиля, после чего приступили к установке бизань-мачты. Установив ее, начали собирать стеллажи для груза, корабельный газогенератор, таскать в трюм квадратное и катать круглое.
Постепенно, изо дня в день, куча добра на берегу становилась все меньше, а трюм стал напоминать филиал пещеры Аладдина. В самую последнюю очередь был разобран и доставлен на борт 10-киловаттный однофазный генератор. Его функция исчерпала себя – электроинструмент сделал свое дело и больше не нуждался в питании. В последний момент, спохватившись, Сергей Петрович потребовал установить его так, чтоб с судового мотора на шкив генератора в случае необходимости мог быть брошен передаточный ремень. Колонку винта при этом планировалось отсоединять. Это было сделано на случай необходимости по ходу пути пристать к берегу возле первой попавшейся кучи плавника, и напилить дров для газогенератора.
День шел за днем, и вот уже необычайно ранняя утренняя и поздняя вечерняя зори начали намекать, что они вот-вот начнут встречаться. Озеро очистилось от последних остатков льда, и однажды рано утром, перед восходом солнца, учитель увидел на его глади огромный всплеск, будто на зорьке взыграла царь-рыба. Что-то темно-зеленое скользнуло под водой. Мужчина мог бы поклясться, что это обыкновенная щука, если бы не размеры рыбины. Ее длина не уступала их кочу. Еще немного – и можно будет, установив оснастку, спускать коч на воду. Но сперва ему необходимо дать достойное имя. Бутылка шампанского специально для этого случая была приныкана в багаже.
Все это время главный прогрессор был постоянно на виду, и Ляля так и не нашла удобного момента, чтобы объясниться. Ей пришлось ограничиться тактикой мелкого террора во время нечастых встреч за обеденным столом, ненароком задевая свой «предмет» то грудью, то плечом, то бедром. Сам же объект страсти вел себя с Лялей ровно, как и с другими девочками, совершенно не подавая виду, что замечает ее ужимки. Тем временем эти ее выходки были замечены и прочими членами команды. Но ничего поделать было уже нельзя – дыра уже окончательно скрылась из доступа, да и не выдавать же, в конце концов, юную дурочку Горилле на расправу.
Местной общественности было достоверно известно, что на четвертый день их пребывания на этом берегу юная влюбленная уже имела строгую беседу с Мариной Витальевной, в которой мужики, ввиду тонкости вопроса, не участвовали. Беседа закончилась тихими Лялиными рыданиями в стороне от лагеря, а на следующий день все повторилось сначала.
Видя такой афронт, Марина Витальевна, а за ней и все прочие просто махнули на Лялю рукой – мол, бесится девка, возраст у нее такой – «играй гормон» – станешь на нее давить, еще сотворит с собой что-нибудь от несчастной любви. Тем более что большую часть дня она и предмет ее воздыханий находились в различных концах лагеря и не виделись друг с другом. Что случится, когда они все вместе взойдут на борт, отправятся в плавание и будут жить в одной кают-компании, где «мальчиков» от «девочек» в ночное время будет отделять только тонкая занавеска – об этом даже никто пока и не задумывался.
Наконец все это надоело самому Петровичу. И на пятый день, сразу после обеда, он отозвал в сторону главного виновника пребывания Ляли в их компании, похитив ее буквально из объятий Сергея-младшего.