На этот раз пришлось краснеть Кате. Она растерялась лишь на мгновение, затем, положив руку подруге на плечо, стала слегка трясти ее, взволнованно выговаривая:
– Лялька, стерва, Сергей мой, мой, и только мой! И вообще, мы давно любим друг друга. А Андрей Викторович сказал Сергею, что мы уже взрослые, и нам можно. Но так, чтобы никто не видел. А Сергей Петрович, если не поругаемся по дороге, там, на месте, обещал нас поженить.
– Врешь! – выдохнула Ляля, тараща на подругу изумленные глаза.
– Нет, не вру! – ответила та, отпуская Лялю и успокаиваясь. – Это ты врешь, когда говоришь, что любишь Петровича.
– Нет, Катька, не вру, – вздохнула Ляля и по-детски шмыгнула носом. – Он совсем еще не старый, сильный, красивый и добрый. Меня вот с вами взял. А я думала, не возьмет. Теперь я хочу быть с ним рядом и сделать так, чтобы ему всегда было хорошо, совсем хорошо. Хочу готовить для него, стирать, спать с ним. Хочу отдать всю себя и раствориться в нем без остатка. Катька, если это не любовь, то что же?
– Ну подруга, ты даешь, – вздохнула Катерина, качая головой. – Если это у тебя так безнадежно, то попытайся. Но смотри, к моему Сергею полезешь – моргала выцарапаю.
– Нужен мне твой Сергей! – фыркнула Ляля, застегивая куртку. – Смотри, как бы он сам ко мне не полез. Идем лучше на завтрак, слышишь, Витальевна уже вовсю мисками гремит.
Завтрак прошел в гробовом молчании, да и некогда уже было разговаривать. Поесть бы побыстрее, и разойтись на работы. После завтрака, привычно натягивая рабочие перчатки, Катерина еще раз порадовалась, что Ляля назначена работать по кухне. Не будет весь день вилять перед Сергеем Петровичем задом, да и делу она никакому не обучена. Не то что они четверо, построившие этот корабль фактически своими руками. Не зря их вчера признали полностью взрослыми и предоставили полную личную свободу. Жаль только, что сейчас Сергея забрали на разборку УАЗа. Но ведь командиру и геологу (которого Катя за глаза называла «гномом») тоже надо помочь работать с железом. Сережка – он сильнее Валерки, с железом справится, а они вчетвером должны справиться с отделочными работами.
Первым делом Петрович проверил, насколько плотно стоят на траве обшитые алюминием кили-полозья, и подложил под них спереди круглые булыжники, ставшие чем-то вроде башмаков. Потом метрах в десяти от корпуса в землю были вбиты нарезанные из сушняка колья, и Валера, взобравшийся на палубу как обезьяна, помог закрепить оттяжки, пропущенные через вант-путенсы грот– и бизань-мачт.
Последнее, что оставалось сделать перед тем как непосредственно приступить к монтажу – это соорудить сходни. На них пошел последняя дюжина лиственничных досок, оставшихся от всех предыдущих работ. Одну доску электроножовкой разрезали на шесть метровых отрезков на поперечные крепления. Потом, чтобы сходни не гнулись под тяжелым грузом, доски для жесткости пустили по схеме – одна плашмя, ребром, две плашмя, еще раз ребром, еще раз две плашмя, последний раз ребром, и последняя доска плашмя.
Делали так: девочки держали доску, Сергей Петрович бил ударной дрелью отверстия, двигающийся сразу за ним Валера шуруповертом вворачивал в эти отверстия саморезы. И все это почти без слов, в шуме электроинструмента и запахе разогретого дерева. Последние две доски пустили поверх поперечных перекладин в качестве направляющих, по которым наверх планировалось втаскивать самые тяжелые грузы. Симфония работы, когда люди не отбывают время, а делают свое дело. Неудивительно, что когда Марина Витальевна застучала миской к обеду, сходни были собраны, подняты на борт и закреплены на борту и на грунте. Сам учитель, Валера, Катя и Лиза напоследок даже попрыгали на них вчетвером для проверки. Конструкция отнеслась к этому испытанию презрительно и даже не шелохнулась.
На обед была густая наваристая уха. Оказывается, еще с вечера Петрович с геологом поставили несколько донок, наживив их кусочками мяса, и рано утром проверили их. Тем самым они обеспечили кухню свежей рыбой. Причем два поводка из капронового шнура, с тройниками на пятнадцать, оказались начисто оборванными. Вот и гадай, что за рыбка приплыла полакомиться мясцом, сумев при этом порвать шнур с прочностью до 150 кило.
Петровичу сразу же расхотелось сажать малого Антона на берегу с удочкой – утащит его какое-нибудь Лох-Несское чудовище нахрен в воду, и фамилии не спросит. Только со страховкой, как у альпиниста, и удилище в таком случае тоже желательно страховать – таких у них немного. Та же рыба, которую удалось вытащить, была размера среднего и весила от полутора до пяти килограмм. Все трое кошаков обожрались рыбьими потрохами, и с этого момента полюбили всех работниц кухни горячей и искренней любовью.
После учитель ненадолго сходил к дыре. Она сдвинулась еще дальше по направлению к тому месту, где потом будет пыталовский карьер, и почти полностью ушла в землю. Пролезть через нее теперь можно было только на четвереньках. По ту сторону был какой-то бурелом и, убедившись в полной непроходимости этого пути, мужчина задом-задом заполз обратно. Они были почти полностью отрезаны от XXI века. Еще сутки – и связь прервется окончательно. Убедившись в этом, он пошел на свое спальное место и полтора часа честно продремал, пригревшись на солнышке. А в это время другое «солнышко» искоса поглядывало на предмет своего интереса, строя планы по завоеванию его сердца.
После обеда все было готово к продолжению работы уже непосредственно внутри корпуса. Пока Катя и Лиза подносили к кочу листы противно шуршащего пенопласта, которые были предназначены служить утеплителем кают-компании, Сергей Петрович и Валера взялись за переноску более тяжелых листов четырехмиллиметровой березовой фанеры размером полтора на полтора. Между прочим, не самый удобный предмет для перетаскивания. Но примерно минут через сорок стопки листов пенопласта и фанеры, необходимой для сегодняшней работы, уже высились на палубе у грузового люка.
Первый случившийся облом заключался в том, что полутораметровые листы никак не хотели проходить в грузовой люк с размерами метр на метр, ну хоть ты их режь. Любой, кто возьмет в руки калькулятор, убедится, что допустимый размер листа, проходящего в такой люк по диагонали, это 1414 мм. Резать листы учитель собирался уже внизу, по месту. А то, если один раз неправильно отрезать, что-то изменить потом будет уже поздно. А взять новые листы взамен испорченных будет уже неоткуда.
Вздохнув, мужчина решил расширить грузовой люк. Поскольку его размер вдоль корпуса задавался расстоянием между бимсами и не поддавался никакому изменению, то было решено увеличить поперечный размер люка или ширину, аккуратно срезав по одной доске палубного настила.
Со словами «Прости, любимая, так получилось» Петрович включил электроножовку. Пока Валера придерживал ампутируемую доску, он аккуратно резал вдоль края бимса. Делу способствовало еще и то, что комингсы на люк пока еще не были установлены. Лиственница – дерево вязкое, тяжелое, насилию поддавалось неохотно. Правда, и электроножовку прогрессор взял совсем не ту, которой собирался резать фанеру, а ту, которую предназначил для обработки толстых брусьев и балок при строительстве их будущего дома. Наконец, минут через двадцать, люк был расширен, и можно было приступать к спуску фанеры и пенопласта в трюм.
Монтаж решили начать с самого сложного – с подволока. Ширина его менялась от четырех метров двадцати сантиметров у переборки, отделяющей кают-компанию от грузового трюма, до метра шестидесяти у переборки между кают-компанией и форпиком. Катя притащила банку с разогретым мездровым клеем, и началось. Осевые листы, по крайней мере, первые два, установить было просто. Повторилась технология, уже отработанная при сборке сходней.
Сначала отмерялась нужная ширина листа и отрезалась ножовкой, затем бимсы смазывались клеем. Девочки, встав на деревянные ящики, вдвоем аккуратно держали лист, Сергей Петрович сверлил отверстия, а Валера сразу же загонял в них саморезы. Пенопласт потом закладывался сбоку в пространство между бимсами, палубой и листом фанеры.