Айрис тоже прыгнула вперед и, схватив кота на руки, попыталась его приласкать. Тот вырывался, показывал когти и вращал зелеными глазами. Такие же зеленые глаза Айрис, казалось, смеялись.

— Не расстраивайся, дорогой. Твоих бесценных птичек ему все равно не достать. Он скоро привыкнет и оставит их в покое.

— Не оставит! Кошки всегда охотятся на птиц.

— Ну и пусть себе охотится — ему все равно их не поймать. — Айрис начинала недовольно дуть губы. — Могу и я тоже завести себе любимца — вон у тебя их сколько!

Птичий гомон затих, и Саймон, казалось, уже раскаивался:

— Ну, конечно, можешь. Извини, я не подумал. Наверное, можно как-нибудь сделать, чтобы Птолемей не смог достать их сквозь сетку. А, Антония! Я с тобой даже еще не поздоровался. Ну и синячище же у тебя на лбу!

Антонию немного удивил столь быстрый переход Саймона от гнева к умиротворенности. Если он будет так легко подчиняться Айрис, то станет совсем бесхарактерным. Похоже, что и кота она завела всего лишь из ревности к его птичкам.

— Да, ужасный синяк, — подтвердила Айрис. — Антония, ты должна подробно рассказать нам обо всем, что случилось в ту ночь.

— Только не сейчас, — ответила Антония. — Во-первых, Белла уже приготовила чай, а во-вторых, нам, к сожалению, придется рассказать вам об одной неприятности. Белла винит за это Гасси, но он не признается.

— Еще бы! Но я нисколько не сомневаюсь, что это он. Что опять натворил этот негодник?

— Он намазал на стене твоей помадой. Мы пытались ее смыть, но безуспешно. Говорят, придется наклеивать сверху новый кусок обоев.

— Где? — воскликнула Айрис. — Надеюсь, не в моей комнате?

К сожалению, стереть неприятную надпись так и не удалось. На обоях отчетливо проступали выведенные губной помадой слова. Прочитав их, Айрис сжала губы и побледнела. Саймон взял ее под руку:

— Вот щенок! Ну, я ему всыплю!

К удивлению Антонии, Айрис покачала головой. Она заговорила, немного задыхаясь, как будто детское озорство больше напугало, чем рассердило ее:

— Не надо. Я побеседую с Беллой. Гасси просто глуп. В любом случае я сама виновата, что оставила на виду помаду. Тони, спасибо, ты сделала все, что смогла. А как с другими комнатами? Джойс и Дэвид Холстеды приедут завтра утром, а доктор Билей — днем.

Антония рассказала им, что удалось сделать, и Айрис снова углубилась в свои планы. Казалось, она твердо решила не обращать внимания ни на Гасси, ни на его выходку. Она вернулась домой полная сил и энергии. Ее заостренное личико сияло. Если и раньше она не могла сидеть без дела, то сейчас бегала по дому в два раза быстрее, взволнованно поблескивая глазами.

В первый вечер Айрис была необыкновенно мила с Саймоном, добра к Белле с Гасси и благодарна Антонии за ее попытки подготовить две комнаты в пустом крыле. Айрис пролистывала каталог мебели, обдумывала, сколько официанток, горничных и садовников им следует нанять, делилась планами на будущее. Саймон выглядел совершенно озадаченным, однако ни в чем ей не возражал. Раз Айрис счастлива, она может здесь все хоть вверх дном перевернуть. Но он очень устал с дороги и хотел пораньше лечь спать. Вполне возможно, что он спешил побыстрее оказаться на постели в комнате Айрис, вместо того чтобы уныло брести в отель. Да, теперь все изменилось, подумала Антония. Она с беспокойством представила, как, лежа на широкой кровати, Саймон читает на стене надпись: «Вы злая женщина!» — зная, что она относится к его жене.

После того как супруг ушел наверх, Айрис взяла на руки белого кота и в длинном зеленом халате стала бродить по комнате, уткнувшись острым подбородком в пушистую шубку своего любимца. Похоже, она совсем не торопилась к Саймону и была очень обеспокоена. Когда Антония поднялась со стула, чтобы тоже отправиться наверх, она заметила, что волнение в глазах Айрис сменилось чуть ли не страхом. Ее взгляд как будто умолял девушку не оставлять ее одну.

Впрочем, скорее всего, Антонии это только показалось, потому что Айрис беззаботно сказала: