— Да уж, шастанье голым по деревне — для меня не понятно.

— Поэтому тебе нужно уехать.

Анна с громким стуком отставила стакан и облокотилась ладонями о стол, так близко к Давиду, что он снова ощутил тепло ее тела.

— Чем я вам всем мешаю?

— Это место не для тебя.

— Потому что здесь живут богатые и красивые? Я оскорбляю вас своим присутствием? Не нравится смотреть на нищую непривлекательную выскочку?

Давид нахмурился. Либо она хорошая актриса, и ее слова — прекрасно отрепетированная роль, либо действительно так о себе думает. И он, и его волк считали ее более чем привлекательной. Идеальной. Должно быть, начинает сказываться воздействие дома. Он здесь почти час — достаточный срок, чтобы стать заложником древней магии. Отсюда и мысли об Анне, сумасшедшее больное желание обладать ею. Дело в доме шаманки, и Нейшина здесь ни причем. Она лишь хитрая двуличная девка, которая пытается выжать максимум из ситуации. Давид ухмыльнулся. Если она затеяла игру, то он с удовольствием ей подыграет. Чтобы потом растоптать, раскрошить ее в мелкий порошок. Судя по испугу, мелькнувшему на лице Анны, улыбка у него вышла недоброй.

— Ты почти права. Крельск — место для привилегированных людей. «Нищие выскочки» должны отработать свое пребывание здесь. Им позволено находиться тут либо в качестве прислуги, либо в качестве шлюх.

Он наслаждался тем, как побледнело лицо Анны. Румянец стремительно схлынул с ее щек. Прикрытое черным шелком тело теперь казалось белоснежным. Давид даже смог разглядеть россыпь крошечных веснушек под ключицами. Они спускались к груди и скрывались за вырезом халата. От желания сорвать ткань зудело в ладонях. Он хотел знать, покрыта ли ее грудь веснушками, сколько их там. В горле зародился рык. Нужно взять себя в руки. Это воздействие дома и магии мертвых шаманок. Пока Давид пытался бороться с собой, на лицо Анны вернулся румянец. Алые мазки покрывали скулы, рождая в его воображении новые картины их секса. Неожиданно Анна улыбнулась. В ее глазах причудливо смешались раздражение, злость и жалость.

— Значит, дело в этом?

Давид заставил себя сосредоточиться на разговоре.

— В чем?

Улыбка Анны стала шире.

— В том, что на секс с тобой соглашаются только шлюхи.

Давид потерял дар речи. Так нагло с ним никто не смел разговаривать. Но хуже всего было то, что ему, похоже, это нравилось. Она с легкостью противостояла его силе подавления. Рядом с ней Давид ощущал себя… обычным. Самым обычным человеком. Он улыбнулся в ответ, будто они вели беззаботный разговор двух старых друзей и время от времени флиртовали друг с другом.

— Да, я предпочитаю профессионалок.

Кажется, он сказал что-то не то, потому что выражение ее лица снова переменилось. Теперь от Анны исходила только враждебность. Как получалось, что их разговор перескакивал с темы на тему, и единственное, что им удавалось — оскорблять друг друга? Анна закрылась от него. Надела равнодушную холодную маску. Волк тревожно заскулил, предчувствуя неладное. Инстинкт не подвел. Анна ошарашила его вопросом:

— Что с Мариной?

Давид напрягся. В ее вопросе крылся подтекст, и он его уловил. Но решил сделать вид, что ничего не понял.

— Ее пытались убить.