Аня, наконец, чувствовала себя в своей стихии. Она сможет доказать всем, а самое главное — Давиду, что, она не жалкая побирушка, которой нужны лишь деньги. Она бросилась к папке с бумагой, вытащила чистый лист и снова уселась на пол, подтянув одеяло до самого подбородка. Давид встал с постели, надел белье и ушел на кухню. Спустя пару минут он вернулся с тарелкой, доверху нагруженной апельсиновыми дольками. Аня проигнорировала протянутый Давидом кусочек апельсина и начала рисовать. Присутствие рядом Давида странным образом успокаивало и придавало уверенности. И в то же время, она страшно волновалась. Как он оценит ее работу? Посчитает ли ее профессию важной? Она ведь не врач, не учитель, не полицейский. Всего лишь оформитель книг. А теперь у нее есть шанс доказать Давиду… Доказать что? Что и от ее способностей может быть польза? Вряд ли будет какой-то толк, если он не узнает убийцу. Аня пыталась вспомнить мельчайшие детали: выражение лица, наклон головы, брови, подбородок, нос. Иногда она сжимала карандаш до боли в пальцах. А иногда бессильно опускала руку. Пару раз Аня бросала на Давида быстрые взгляды. Он не смотрел на ее рисунок, а только на нее. Пристально, не отводя глаз, буравя ее двумя золотистыми дисками. Словно препарировал. Аня куталась в одеяло, будто оно было ее последнем якоре. То, что происходило между ней и Давидом напоминало безумие. Она не могла ни о чем думать, кроме его прикосновений, поцелуев, горячего дыхания на шее… Там, где он ее укусил, Аня ощутила жжение. Следы будто загорелись. Она коснулась шеи, тронув пальцами ранки. За спиной послышалось рычание Давида. Аня резко обернулась:

— Зачем ты это сделал?

Он поднял брови, делая вид, что не понимает ее.

— Что мы имеешь ввиду?

Она немного изучила его. Его невозмутимость — лишь маска. Ладно, она тоже поиграет в его игру.

— Готово. — Аня передала Давиду портрет. — Узнаешь его?

Он забрал рисунок из ее рук. По нахмуренным бровям и складке вокруг рта стало ясно, что понятия не имеет о том, кто это. Аня стиснула одеяло.

— Совсем никого не напоминает.

Давид потер переносицу, задумчиво рассматривая рисунок:

— Похож на одного…

— Ну? На кого?

— Он давно ушел из стаи. Мы были еще подростками.

Аня забрала лист и еще раз внимательно посмотрела на черно-белый портрет. Уже знакомые ей волчьи черты, которые она научилась распознавать, всклокоченные волосы, точеные черты, почти идеальные в своих пропорциях… Она ведь уже видела это лицо. Только более молодое, юношеское. А здесь изображен взрослый мужчина. Пораженная догадкой Аня спросила у самой себя:

— Денис?

Давид снова поднял брови. На этот раз на его лице читалось искреннее недоумение:

— А о нем-то ты откуда знаешь?

Аня пропустила вопрос мимо ушей:

— Так это он?!

Давид пожал плечами:

— Похож.