Он открыл рот, чтобы ответить…

она мертва, мне пришлось ее убить, хотя я должен был ее защищать, всю жизнь я верил в закон и никогда не размышлял о Боге, по крайней мере после того, как Конни потеряла ребенка и все изменилось, но это было так давно, так чертовски давно, Мэри, и с тех пор я придерживался истины о том, что природа – единственный абсолют, и нет ни добра, ни зла, а только биологические потребности, которые нас портят, над которыми мы должны встать выше с помощью закона и цивилизации, сдержать хаос. Но вчера я увидел кое-что настолько ужасное, что прорвало дыру во всем сущем, и мир как прорвало, из него вывалились кишки, как из освежеванного зверя, потому что я выстрелил в труп девушки, чье право на жизнь присягнул защищать, и закон не может принять подобного, а шериф долбаного округа Крокетт прав – в такой правде утешения нет, ни сейчас, ни когда угодно, и нет, Мэри, нет, здесь не все нормально

…и, сказав все это, он посмотрел на свои стариковские дрожащие руки. Приемник лежал у него на коленях, и он даже не нажал на кнопку передачи.

– Джон? Прием?

Он зажал кнопку и отозвался:

– Скажи ей, я вернусь, когда вернусь, Мэри. И что симпатичнее ее никого нет. Конец связи.

Он отключил радио и поехал к магазину спиртного рядом с продуктовым, что он заметил по пути в город. Он снял жетон с пистолетом и оставил их в машине, зашел в магазин, где купил две бутылки виски, и, вернувшись, направился прочь из города. Он припомнил небольшой мотель рядом с трассой, примерно в десяти минутах к востоку. «Это будет что надо, – подумал он. – Место, чтобы поразмышлять. Чтобы собраться с мыслями. Мне нужно только время. Только время и все».

Вскоре он увидел перед собой вывеску.

САНДОНЕР.

ВАШ ДОМ ВДАЛИ ОТ ДОМА.

– Сойдет, – сказал он и сбавил скорость, чтобы свернуть.

Табличка на окне офиса сообщала, что мотель закрыт, и когда Ридер постучал, ему не ответили. Дверь была заперта. Небольшое кафе – судя по виду, переделанное из старого гаража – было погружено в темноту. Табличка под телефоном на наружной стене офиса указывала, куда звонить, чтобы заселиться в нерабочее время. Сейчас еще не было десяти, и на минуту Ридер серьезно подумал о том, чтобы оставить свои намерения и вернуться обратно в Тайсон, а потом сесть в «Белл» и улететь назад в Уэйко. Но он понятия не имел, что скажет Сесилу и своему начальству. И пустому отчетному листу, требовавшему от него лишь правды: что мертвая девушка встала и пошла. Мертвая девушка, в которую он дважды стрелял на глазах у толпы людей. Если он это расскажет, его вышестоящие позвонят шерифу округа Крокетт и ложь, которая затем выльется, будет противоречить правде, и капитан компании отправит Ридера в отпуск. «Иди домой, побудь с женой», – скажет он, и это едва ли окажется плохим советом.

Ридер позвонил по указанному на табличке телефону, затем повесил трубку и подождал. Пока он стоял здесь под голубым октябрьским небом, ему вдруг пришло в голову, что он не думал о Тревисе Стиллуэлле уже почти целые сутки.

Вскоре с холма, где стоял фермерский дом, спустилась женщина в джинсах, красной блузке и такой же косынке и открыла офис. Она извинилась за поздний приход.

– У нас вчера была вечеринка, – сказала она. – Решила взять выходной.

– Нам всем нужно немного отдыхать время от времени, – сказал Ридер.

Женщина отвела его в шестой номер.

Он ее поблагодарил. Когда она ушла, он вернулся к своей машине и взял из багажника дорожную сумку, коричневый бумажный пакет и две бутылки виски. Оказавшись в номере, он поставил сумку на комод и сел на край кровати, где открутил крышку с первой бутылки. Затем ослабил галстук и принялся пить прямо из горлышка. Заметил, что занавески открыты, а окно выходит на залитую солнцем гравийную стоянку. Он закрыл их и, сев обратно на кровать, залез в тумбочку, откуда вынул Библию Гедеона. Наскоро пролистал, но никаких ответов в ней не обнаружил.

Ридер отложил книгу и сделал обязательный звонок Конни, и та задавала ему вопросы, на которые у него также не было ответов. Он представлял, как она сидит в кресле в гостиной, подогнув одну ногу под себя и прижимая телефон к уху, представлял чистый запах ее кожи и волос. Он закрыл глаза и перестал понимать в темноте, что было на самом деле, а что нет. Когда он открыл их снова, лучше не стало.

– Просто поговори со мной, – попросил он Конни. – Я хочу слышать твой голос.