– Так. Дело закрытым не считаю. Ищите деньги. План мероприятий жду к вечеру сегодня. Свободны!
Получасом позже в кабинете Гумилева собралась вся группа, включая приехавшего Ежевского.
– Сиволапый, ты зачем его злил? – простонал подполковник. – Ты не видел, что он в раздражении?
– Да не уразумел я. А чего Фридрихович ерунду несет? Ну где ты деньги искать предлагаешь? А чтобы агентуру взять, это Амтлауфа надо. И потом, чего он взбесился вообще? Дело раскрыли, боевики сидят, «Шрам» в могиле, чего он от нас-то хочет? Да еще конями обозвал.
В кабинете повисла пауза.
– Владимир! Кони – это не кони! – не перестроившись с тона выволочки, гаркнул Гумилев.
Пауза провисела чуть дольше, после чего Сиволапов пристально оглядел подполковника с ног до головы и спокойно, с выражением стоического терпения спросил:
– А кто ж тогда?
Смеялись долго. Закончив, перешли к делу, и через два часа Гумилев отправился на доклад к генералу. План выглядел полной авантюрой, но ничего другого придумать не получилось. Коттен с предложением согласился.
17.08.1928 г. Российская империя. Санкт-Петербург
Договариваясь с банкирами, генерал отнюдь не шел наперекор интересам службы. Собственно, впутываться в какую-нибудь противоречащую его представлениям о благе родины деятельность Коттен никогда и не стал бы. Но деньги российскому банку и в самом деле следовало бы вернуть, невыявленная шпионская сеть Амтлауфа представляла опасность, да и вероятность того, что часть денег уйдет каким-либо враждебным России кругам, действительно существовала. Все это было насущной заботой Охранного Департамента. А небольшое вознаграждение за хорошо выполненную, полезную для России работу, персонально генералу… в конце концов, имеет же он право на получение заслуженной премии, верно? Начальник охранки, во всяком случае, рассуждал именно так.
– …итак, господа, вы понимаете, что шансы найти деньги очень малы, – закончил он свою речь. – Но они есть. Я предлагаю установить вознаграждение за розыск денег. Тогда мы сможем работать более активно и оплачивать услуги наших помощников.
– Михаил Фридрихович, – вкрадчиво сказал один из сидящих напротив генерала штатских. – Ведь вам обещаны два процента от суммы. Вам, лично. Вы считаете, этого мало?
– Господа, – терпеливо объяснил жандарм, – вы меня не поняли. Эти деньги не для меня и не для моих подчиненных. Мы имеем основания предположить, что деньги уже за границей. А там нужно расплачиваться за помощь.
– Но у вас ведь есть фонды для оплаты агентов? – поднял брови третий собеседник, лет шестидесяти на вид, в модном лет пятнадцать назад, а сейчас смотрящемся скорее курьезно сюртуке. – Используйте их, они ведь именно для того и предназначены.
– Это совсем не те суммы. Василий Фомич, я не уверен, что вам придется выплатить это вознаграждение полностью. Но без него нам будет очень сложно работать. По нашим расчетам, концы могут всплыть в Германии…
Генерал предпочел умолчать, что концы могут и не всплыть. Или всплыть где-нибудь в Австралии, лет через десять. Впрочем, эти мысли он от себя гнал. Единственной слабенькой ниточкой действительно оставалась Германия, куда вроде бы выехал Амтлауф. Поэтому начальник охранки с уверенным видом продолжил:
– …а там русских не очень любят. Зато денежное содержание у местных чинов весьма невелико, особенно в рассуждении нынешней немецкой инфляции.
– Я думаю, – обратился к Василию Фомичу управляющий банка, – генерал в чем-то прав. Если мы хотим вернуть большее, стоит пожертвовать меньшим. Михаил Фридрихович человек обстоятельный и…
– Это бесспорно, – прервал его председатель правления. – В порядочности его превосходительства я усомниться и не думал-с! Главное, был бы результат.