– Дальше он про налет описывает, – подсказал следящий за чтением Шатунов. – Как приехали, как подошли, детально операцию. И по Казани то же самое, трое из Китая и семеро в России.

– Про «Трест» еще что-то есть?

– Ничего. Вся связь через Фриновского, Штубис обычный боевик, знал старшего своей «пятерки» и «Филиппова», он же Голощекин.

– Этого я вспомнил, – кивнул Гумилев. – Ладно, про налеты пока пропустим. Как они деньги делили?

– А вот, – Шатунов наклонился и быстро пролистал бумаги. – Пожалуйте:

«Деньги делили все три раза так: половина отчислялась за наводку, из оставшихся половину брал Фриновский, десятую часть я, оставшееся делили между прочими участниками экса поровну. В Пишпеке я получил пятнадцать тысяч, в Казани – десять. В Нижнем Новгороде я получил 100 тысяч рублей, которые у меня изъяты после задержания из-под подкладки баула.

В Пишпеке были кроме меня и Фриновского еще восемь человек. Из них один был немец, по имени Вилли, фамилии его я не знаю, он погиб в 1927 году в перестрелке с войсками Чан Кайши. Остальные были русские, бывшие анархисты, проживающие в России. Они присоединились к нам уже в Пишпеке. Как их предупредил о месте и времени встречи Фриновский, мне неизвестно. Во второй раз из Китая снова приехали я, Фриновский и Вилли, и в Казани к нам присоединились шесть человек…»

«Так, это понятно, – подумал Гумилев. – Налет, потом Дыбенко убрали… Угу, и всех Фриновский убивал, Штубис, гляди-ка – только деньги получает. Темнит что-то, наверняка сам замешан. Ладно, это сейчас не главное, это пусть Ежевский его крутит».

Он просмотрел еще пару листов. «Так, имена и приметы бандитов, про смерть Вилли, про службу у Чжана… а вот это уже ближе к делу».

«В апреле сего года Фриновский вновь сказал мне, что планирует «прогулку в Россию». Так мы между собой называли эксы. Я согласился, и 1 мая мы выехали в Россию. Михаил сказал мне, что куш будет очень знатный, хватит, чтобы уйти со службы Цзолиню и жить припеваючи. Поэтому мы уволились из отряда и якобы в счет оплаты попросили восемь автоматов «томпсон». На самом деле, «томпсоны» нам передали люди из разведки Цзолиня, я знаю одного из них как капитана Ван Чжу.

Поскольку нас теперь было на два человека меньше, то Фриновский взял еще двоих из нашего маньчжурского отряда: Краснощекова Ивана и Смирнова Павла. Еще с нами поехал немец вместо Вилли. Немца звали Иосиф, кличка «Монах». Фамилию его я не знаю. Мы разделились и границу пересекали порознь, договорившись встретиться в Хабаровске. Я приехал в Россию 3 мая сего года. В Хабаровске я заметил за собой слежку и ушел от филеров…»

«Так, ясно. Ушел, встретил своих, ничего не сказал Фриновскому, побоялся, что, как засвеченного, пристрелит. Что там еще? Приехали в Нижний, встретили остальных…»

«30 июня сего года мы в составе десяти человек, данные коих мною названы выше, совершили налет на банк в Нижнем Новгороде…»

– Про налет я знаю, – заметил Николай Степанович. – Что он по дальнейшему показывает?

– А вот, – нашел нужное место сыщик.

«Я получил свою долю в 100 тысяч рублей, остальные восемь боевиков получили по 50 тысяч рублей. Оставшиеся деньги в сумме около полутора миллиона рублей взяли Фриновский и «Монах», после чего мы разошлись. Со слов Фриновского и «Монаха» мне стало известно, что они не намерены возвращаться в Китай. Их настоящее местопребывание мне неизвестно. Фриновский сейчас имеет поддельный паспорт на имя Заковского Леонида Михайловича, откуда он получил этот паспорт, мне неизвестно».

– Отличная работа, Александр Дмитриевич! – дочитав протокол до конца, восхитился подполковник. – Быстро раскололи?

– Да ему же за убийство околоточного так и так вышка, – скромно улыбнулся Шатунов. – Мы с Владимиром Александровичем немного надавили, конечно. Сначала отпирался, потом заговорил. Приметы, которые Штубис дал, уже в ориентировке, боевиков, полагаю, выловим. Вот с Фриновским и этим Монахом туго.

– Туго. Но коли паспорт не сменит, рано или поздно возьмем. Если на нелегальное положение не уйдет.

– Не должен. В газетах о поимке Штубиса не сообщали, о его аресте узнать Фриновскому вроде неоткуда.