– Почему ваши «талантливые люди» не хотят конструировать мирные утюги? – буркнул Лепарк. – Нужно вырвать из него, где заложены эти чертовы мины.

– Не выйдет. Он будет спать десяток часов, а без наркотиков молчит.

– Допрос и без того удался, – кивнул, соглашаясь, Бартелеб. – Вообще-то, даже под лекарством поют не все и бессвязно. Бекаури оказался очень восприимчив к скополамину, нам удалось понять довольно много. Я так понимаю, было четыре квартиры. Та, где не удалось взять Горева, фактически почтовый ящик, туда приходили взрывчатка и прочие детали, через нее шла связь группы, но на ней никто не жил. Собственно, Медведь ее сворачивал, когда за ним пришли. Отсюда следует, что все материалы террористы получили, сигнал на проведение операции тоже, и явка стала не нужна.

– То есть, – перебил его Лепарк, – вы полагаете, что мины готовы?

– Я полагаю, что они не просто готовы, а уже заложены и ждут своего часа, – уточнил комиссар. – Дальше, есть квартира, где жил Бекаури. Почему он жил один?

– Потому что техник, – не раздумывая, ответил Гумилев. – Его квартира – мастерская бомб, он работал с взрывчаткой, это опасно. Бывало, что самодельные бомбы взрывались при изготовлении. На такой случай техник селится один и адресов основной группы не знает, если произойдет взрыв – его возьмут, но рассказать он ничего не сможет.

– Это обычная практика ваших террористов?

– Да.

– Хорошо, принимаем. Дальше, готовые снаряды и передатчик, приводящий их в действие, Бекаури передал минерам. Те установили заряды в просчитанных местах по пути следования, дать сигнал на подрыв должен Инженер. Выходит, техник им больше не нужен. Но по его словам, Мельников завтра рано утром должен телефонировать нашему арестованному адрес, где находится радиопередатчик, который приведет в действие мины. Последний явится туда, на случай неполадок с рацией.

– Инженер не позвонит, – вздохнул Лепарк. – Упустили.

– Мы установили номер, с которого прошел звонок. Кафе на окраине, клиента хозяин не запомнил, их там проходит много. Тут мы ничего не выловим. Но передатчик у Инженера, взрыву ничто не мешает и без Бекаури. Вопрос в том, где рация, ведь сигнал должен пойти в момент, когда кортеж будет проезжать заминированный участок.

– Любой дом по маршруту следования, – покачал головой разведчик. – Проверить все квартиры нереально.

– Тем более с Мельниковым двое боевиков в качестве охраны и, возможно, сигнальщиков, – добавил Николай Степанович. – Допустим вариант, что сам Инженер видит только дозорного, который даст отмашку взрыву.

– Так. Остаются стрелки. Они на четвертой квартире, выйдут только к проезду кортежа. И их адреса мы тоже не знаем.

– Может, их собьет сообщение об изменении пути следования? – предположил офицер Второго бюро.

– Не думаю, – откликнулся жандарм. – Если они нацелились на акцию, изменение маршрута их не смутит. Вы не понимаете, они готовы жертвовать жизнью ради успеха, они ведь верят, что операция проводится ради революционной идеи. И они точно будут в толпе встречающих, если мы не возьмем их раньше!

– Фанатики, – в очередной раз повторил Лепарк. – Как их искать? Да еще эти радиомины…

– Радио, радио, – задумчиво пробормотал Гумилев. – Радиосигнал на подрыв должен звучать на частоте 715 килогерц. Без него мины не взорвутся, так?

– Наверное.

– Когда я был в Абиссинии, наши рации забивало помехами, там горы, – пояснил полковник. – И радист в таких случаях говорил: «сигнал не проходит».