– А так называемые «партийные военизированные формирования»?
– Это сброд. Недисциплинированный, невооруженный и враждующий между собой. От них следует ожидать бандитских нападений на наши части, к этому мы готовы.
– Если немцы решат воевать, мы сокрушим Германию, – подвела итог княгиня Ольга. – В этот раз всерьез, с парадом победителей в Берлине. Противопоставить русско-французскому наступлению им нечего.
– Ну что же, это тоже вариант, – согласился император. – Мы знаем, что британцы не станут вмешиваться в нашу операцию, это существенно облегчает дело. Единственное, что меня беспокоит, это упомянутые слухи о покушении на Барту. Константин Николаевич, – он перевел взгляд на шефа жандармов.
– Покушение реальность, – коротко доложил Глобачев. – Более того, операция террористов уже началась. Французская полиция предпринимает все усилия, Корпус участвует в расследовании. Привлечены самые опытные офицеры, задействованы лучшие агенты.
– Мы можем быть уверены, что Барту продолжит пребывание на посту председателя французского правительства после тридцатого декабря? – резко спросила Великая княгиня.
Генерал на секунду заколебался, он знал, что террористы еще не обнаружены. Но сведения имелись, на его взгляд, достаточные, шансов на арест боевиков более чем хватало, поэтому он рискнул ответить утвердительно:
– Безусловно, ваше высочество.
– В таком случае, – Николай чуть помедлил, взвесил про себя еще раз должные прозвучать слова. Решение непростое, поворот истории, но отступать он не желал и твердо закончил: – Армия должна быть готова перейти в наступление восьмого января.
27.12.1932 г. Франция. Марсель
Арест сорвался, в квартире, названной Знаменским, никого не оказалось. Оставив в квартире четырех местных сыщиков, они с Лепарком вышли на улицу.
– Я посмотрю, как расставят людей вокруг, – решил француз. – Гумилев, ждите в машине, она на соседней улице.
Возражать полковник не стал, пропустил вперед двух уходящих в ту же сторону филеров и направился к авто. Пройдя пару домов, издали еще зацепил рассеянным на вид взглядом идущего навстречу по тротуару невидного, скромно одетого человека.
«Медведь, – мгновенно опознал жандарм. – Не вовремя он…»
Впрочем, причин для волнения покамест не наблюдалось – даже если когда-то подпольщик и видел портрет поэта в каком-нибудь издании, даже если знал, что литератор этот носит погоны определенного ведомства, узнать жандарма вот так, встретив мимоходом на улице, он не должен. К тому же за возвращающимся в неподходящий момент бомбистом уже шла развернувшаяся обратно давешняя пара агентов. Николай Степанович, не меняя задумчивого вида, прошел мимо шагающего навстречу Горева, отметил его рыскающий, настороженный взгляд и небольшой саквояж в руке, спокойно повернул к ближайшему парадному, и тут марсельские филеры резко ускорили шаг. Чуть обернувшись, полковник заметил спину террориста, исчезающую в арке совсем не того дома, в котором тот квартировал. Узнал боевик полковника или просто почуял неладное, но, похоже, решил свернуть в первый попавшийся двор. Полицейские пришли к такому же выводу. Переглянувшись, они почти бегом кинулись к подворотне.
Уже не скрываясь, Гумилев развернулся, нащупал в кармане «браунинг» и направился следом, обнаружив при этом бегущего с другого конца улицы Лепарка с еще парой сыщиков.
В ту же секунду полковник похолодел. Он вспомнил. Саквояж. Он точно знал, что в нем. Такие использовались еще эсерами, набитые взрывчаткой, чемоданчики становились бомбой, переносимой совершенно открыто. Николай Степанович бросил взгляд на вбегающих в арку агентов, выхватил пистолет и заорал во весь голос:
– Назад!!!
Они успели его услышать, но вряд ли успели понять, что им кричат. В этот момент из подворотни вылетел тот самый саквояж и упал на асфальт. Гумилев прыгнул к парадному, едва успел вжаться между колонн, украшавших вход, как прогремел взрыв. Полуоглушенный жандарм тут же выскочил из укрытия, рванулся вдоль стены, краем глаза отметил два безнадежно искореженных тела на мостовой, добежав до угла, припал на колено и резким движением заглянул в арку. Предосторожность оказалась не лишней, пуля свистнула прямо над головой, стоящий получил бы ее в грудь, вне всяких сомнений.
«Маузер», – безошибочно определил контрразведчик. Любимое оружие «лесных братьев» Прибалтийских губерний и бойцов красногвардейского городского подполья, басмачей Средней Азии и китайских хунхузов. И жандармских Отдельных команд, в мятежные двадцатые «маузер» в деревянной кобуре стал отличительной чертой офицеров и унтеров этих подразделений. Среди сегодняшних террористов этот не принятый на вооружение ни одной армией мира, дальнобойный и мощный, но тяжелый и неудобный в городе пистолет таскали обычно самые опытные.