При Мезенцеве книжный вопрос не получил благоприятного разрешения, и после его смерти барон Е.И. Майдель решил поставить вопрос о чтении заключенных в равелине во всей широте перед новым шефом жандармов А.Р. Дрентельном. 29 ноября 1878 года Майдель обратился к нему со следующим письмом: «Содержащиеся в Алексеевском равелине преступники, при отсутствии письменных и других занятий, все время проводят в чтении книг, вследствие чего они, а в особенности известный преступник, перечитал все имеющиеся в библиотеке Алексеевского равелина книги, так что в настоящее время по необходимости приходится ограничиться выдачею ему не более двух-трех книг в месяц из выписываемых комендантским управлением журналов: «Вестник Европы», «Русская старина» и «Русский вестник», и то в таком лишь случае, если в них не заключается рассуждений о политических преступлениях, что, конечно, вызывает его к постоянным жалобам.

Хотя при комендантском управлении крепости имеется еще небольшая библиотека собственно для арестованных в крепости, сформированная из некоторых исторических и учебных книг, повестей, романов и журналов прежних лет, пожертвованных благотворительными лицами, но и она, как не обновляемая новыми книгами, не может удовлетворить его на продолжительное время. Притом же передача из Трубецкого бастиона в Алексеевский равелин и обратно книг, читаемых политическими арестантами, при их изобретательности наносить неуловимые простым вниманием условленные между ними знаки над буквами, может послужить к преступному переговору и вообще к обнаружению существования в крепости известного преступника. Сознавая существенную потребность для заключенных в равелине в чтении, как единственном развлечении при отсутствии других занятий, я имею честь представить обстоятельство это на усмотрение Вашего Высокопревосходительства на тот конец, не изволите ли признать возможным возложить на III Отделение собственной Его И.В. канцелярии доставление в Алексеевский равелин ежемесячно несколько экземпляров книг или периодических журналов за прошедшее время, которые по прочтении арестантами будут комендантским управлением возвращаемы обратно».

На это обращение Майделя последовал ответ лишь через 1 ½ месяца. А.Р. Дрентельн ответил, что из вверенного ему учреждения будут доставляемы по мере надобности книги и журналы и что выдача книг из крепостной библиотеки заключенным в равелине должна быть прекращена (13 января 1879 г.).

Но книжный вопрос не устраивался и после таких разрешений. 6 апреля 1880 года комендант, отсылая просмотренные «известным арестантом» книги, писал Дрентельну: «Ввиду постоянных в последнее время претензий известного лица на высылку ему старых книг, не имеющих по содержанию никакого интереса, и нередко из читанных им, имею честь просить Ваше Высокопревосходительство, не изволите ли признать возможным приказать доставлять ему, вследствие убедительной его просьбы, из более новых книг и, если возможно, то каталог, по которому бы он мог выбирать».

Негодование Нечаева росло и вылилось в своеобразные и резкие формы протеста. Надо припомнить, что Нечаеву не давали письменных принадлежностей, и писать он не мог. Как же довести до сведения высшего начальства о чинимых ему обидах? Нечаев придумал совершенно оригинальный способ, о котором комендант доносил управляющему III Отделением Никите Кондратьевичу Шмидту 14 апреля 1880 года:

«По передаче содержащемуся в Алексеевском равелине известному арестанту (N…) доставленных в последний раз, при отношении от 10 апреля за № 2864, восьми книг на французском и немецком языках он на другой же день, т. е. 12 числа, не читая, возвратил их, объявив, что некоторые из этих книг он уже читал, а остальные настолько бессодержательны, что чтение их было бы для него тяжелым моральным трудом. Под впечатлением преднамеренного, как он себе объясняет, лишения его возможности чтения новых книг и журналов, смотритель равелина вчера утром застал его в слезах, затем в течение целого дня он ничего не ел, и когда подан был ему чай, то серебряною чайною ложкой он написал на стене, окрашенной охрою, заявление на имя государя императора, содержание которого смотритель равелина подполковник Филимонов во время вывода его на прогулку в сад списал на бумагу и представил мне.

Препровождая означенный снимок с написанного сказанным арестантом ложкою на стене Вашему Превосходительству, имею честь покорнейше просить, не найдете ли возможным, как я уже просил отношением от 6 текущего апреля за № 82, приказать доставлять ему книги и журналы из более новейших изданий, и еще лучше, если бы Ваше Превосходительство, для устранения всяких с его стороны претензий, приказали выслать ко мне раз навсегда каталог книгам и журналам, имеющимся в библиотеке III Отделения собственной Е.В. канцелярии, или возможным к приобретению, с тем чтобы таковой, каждый раз по прочтении им прежних, был предъявляем ему для выбора новых книг».

А вот то прошение, которое списал со стены равелинной камеры смотритель Филимонов:

Но охрой ли на стене писал Нечаев и не собственной ли кровью? Не из чувства ли деликатности смотритель Филимонов не узнал крови и принял ее за охру, а быть может, и узнал, да счел неудобным докладывать о подобной неловкости! В письмах к народовольцам из крепости есть указание на то, что одно из заявлений царю Нечаев действительно писал кровью.

Нечаев последнюю фразу своего обращения к царю подкрепил и активным делом: он начал голодать, поставив условием прекращения голодовки разрешение читать ему новые книги. Решение Нечаева вызвало большой переполох. Секретарь коменданта Денежкин поскакал к Шмидту, власти заволновались, барон Майдель пообещал Нечаеву удовлетворение его просьбы. Обо всем этом узнаем из следующего письма барона Майделя к Шмидту от 18 апреля (№ 91).

«В дополнение личного доклада Вашему Превосходительству, по поручению моему, секретарем комендантского управления Денежкиным о намерении содержащегося в Алексеевском равелине известного арестанта лишить себя жизни непринятием пищи, имею честь уведомить, что он с воскресенья 13-го числа до утра сего 18 апреля, оставаясь непреклонным в своем намерении, в час дня, когда по принятому порядку подавался ему на всякий случай обед, лежа в постели, объявил, что будет просить принести ему обед в 3 часа, а теперь просит чаю и молока, последнее из которых и выпил с хлебом.

Согласие его на принятие пищи он объяснил надеждою получить книги новейших изданий и в особенности журналы текущего времени, прибавив, что жизнь его дорога потому, что она нужна для общества.

Причем имею честь возобновить пред Вашим Превосходительством просьбу о скорейшем доставлении ко мне каталога книгам, по которым бы известный арестант мог выбирать их для чтения, так как я, основываясь на переданном мне секретарем Денежкиным отзыве Вашего Превосходительства, еще вчера поручил объявить известному арестанту, что ему будет предоставлен более просторный выбор книг, для чего и вышлется III Отделением каталог».

Протест Нечаева подействовал, и III Отделение на другой же день переправило для Нечаева 10 книг на французском и немецком языках и каталог французских книг.