Глава 33
Как только я покидаю операционную, всю мою собранность, решимость, сосредоточенность и стойкость, словно высасывают какие-то невидимые, потусторонние силы, растворив всё это в воздухе. Взамен возвращаются, глубоко спрятанные внутри, сломненность, разбитость, отчаяние и страх. Прислонившись спиной к стене операционного тамбура, я медленно сползаю вниз.
— Лука Алексеевич! Вам плохо? — бросается ко мне медсестра. Вытягиваю руку, давая понять, что я в порядке, не рухну в обморок. Просто я устал, чертовски устал… Я сижу на корточках у холодной стены и моё тело сотрясается от беззвучных рыданий. Маша сказала, что Лиза хотела покончить с собой! Господи! Неужели это правда?
ЛИЗА
Просыпаюсь от невыносимой, сводящей с ума головной боли. Даже не верится, что я вчера так набралась! Точно! И мне снился Лука. Всё было, как наяву, его низкий, такой родной голос, нежные слова, руки… Надо бы почаще так напиваться! Я усмехаюсь своим дурацким мыслям и чувствую резкую боль в правой щеке. И тут я вспоминаю всё: сообщение от Насти, от которого мне стало плохо и я, теряя сознание, порезалась щекой об забор над обрывом. А дальше? Я что упала вниз? Медленно открываю глаза — я в больничной палате. Всё тело болит, бинты на голове, лице, бедре. Не могу пошевелиться от страшной боли во всём теле. А Лука? Теперь я отчётливо вспоминаю, что он тоже был там. Но откуда? А как же его новая невеста, эта дрянь!?
— Дочка, милая моя! — мама перемещается ближе, вместе со стулом, создающим противный скрежет от соприкосновения с кафельным полом.
— Мам… — я выдаю сдавленный стон. — Голова болит, тише!
— Прости, прости! — я сейчас позову врача.
— Нет, подожди! Сначала расскажи мне всё.
Мама тяжело и прерывисто вздыхает и начинает:
— Ночью мне позвонила Машуля и сказала, что ты спрыгнула с обрыва.
— Я не прыгала, мам! Я просто упала! Клянусь тебе! Я просто упала в обморок! — возмущённая мамиными словами, я беспокойно заёрзала в постели и эти слабые движения спровоцировали новый приступ острой боли во всём теле.
— Дочка, успокойся! — мягко проговорила мама. — Я знаю, что ты не стала бы этого специально сделать. Так Маша сказала. Но ты не сердись на неё, она не хотела тебя оговорить. Просто она ничего не поняла, она очень испугалась за тебя, дочка! — мама всхлипнула. — Я тоже чуть с ума не сошла. И Лука. Он выходил из операционной заплаканный, такой потерянный и измождённый. Он даже не заметил меня. Сразу куда-то ушёл.
— Лука? Из операционной… Заплаканный… — слова эхом отзывались в моих ушах.
— Да, дочка. Когда всё произошло, Маша позвонила в скорую, а потом ему. Скорая долго не ехала. Маша с Лукой не отходили от тебя, следили, чтобы ты… — мама снова всхлипнула, но взяв себя в руки, продолжила. — Не знаю как, но Лука добился, чтобы тебя привезли именно в эту больницу, где работает его друг.
— А сам он как…
— Машуля слышала, как он спорил с другом — перебила меня мама. — Они оба пошли на большой риск, решив оперировать тебя вместе. Антона могли уволить за это, но Лука никого не хотел слушать. Он был непреклонен, хотел сам зашить твои раны.
Я молчала. Только хлопала мокрыми от слёз ресницами и потрясённо молчала, машинально потянувшись к повязке на щеке.
— Не переживай, Лука обещал, что шрама не останется… Мама посмотрела на меня с сочувствием — Милая, может расскажешь ему всё? Хватит уже! Перестань терзать и себя и его!
— Нет. Сейчас уже поздно о чём-то рассказывать…