На станции люди воевали с дождем. Срывая наспех разбитые палатки, мужчины тянули брезенты к станкам, оставляя семьи свои под бушующим ливнем. Матери старались закрыть детей одеялами, платками. Вещи не слушались их; раздуваемые ветром, они вырывались из рук или полоскались среди грязного потока, облепляя мокнущий на земле скарб. Хмурый пожилой рабочий ударом ноги выбил кол, поддерживавший палатку, и молча потянул к себе брезент, но жена его вцепилась в другой край брезента, не желая оставлять детей под дождем.

— Не дам! — крикнула она.— Слышишь, не дам! Пропади ты со своими станками совсем! — Вдруг зарыдала.— Измучилась я... Да когда же это кончится...

Сильная молния почти одновременно с громом прорезала небо, и сразу же во всех углах площади на разные голоса заплакали дети. Женщина взяла своего меньшего на руки, стараясь спрятать его на груди.

— Знаешь, он чего испугался, мама?— сказал второй постарше.— Он думает, это бомбежка!

— Ну да!— устало согласилась мать.— Конечно, пуганый ребенок.

Опять ударил сильный гром, и ребенок крепко прижался к груди матери. Дождь припустил еще сильнее.

— Господи, господи, господи! — простонала женщина.

Заметив подошедшего Аникеева, она обернулась к нему.

— Товарищ директор, а вы что же смотрите? Долго ли над нами издеваться будут?

Аникеев стоял перед нею весь в грязи, вода потоками стекала с шапки его, с носа и усов. Что он мог ответить этой женщине?

— А мой-то тоже хорош!— крикнула женщина.— Последнюю тряпку к станку тянет. Еще муж называется!

Мужчина устало улыбнулся.

— Что с ней говорить,— сказал он, обращаясь к Аникееву.— Взяла, понимаете, не спросясь, чехол от станка. Я говорю: положи на место, а она — переночуем сегодня, а завтра обратно на станок наденем!

— Зря вы у нее отобрали чехол,— сказал Аникеев.— Все равно станок мокрый! Стоит ли теперь закрывать!..

Рабочий понурился.

— Говорил ей: не имеешь права брать со станка. А она берет! Женщина разве соображение имеет!..

— Вот что,— обратился Аникеев к женщине,— сейчас вы все равно промокли, так что закрываться, пожалуй, и смысла нет. Идите-ка лучше ко мне с детьми, я вам адрес дам...

— А мы что ж, хуже? — послышался рядом женский голос.

Подобрав юбки с ящика к Аникееву поднялась совершенно вымокшая, растрепанная женщина.

— У вас детей нет,— сказал Аникеев.