– Так-так! Ты оказался надёжнее, чем я ожидала!

– Не стоит торопиться с выводами. – холодно произнёс Инуэй.

По тону Инуэя всем стало ясно, что впереди серьёзный разговор. Улыбки с их лиц исчезли.

– О чём ты говоришь? – настороженно спросила Флори.

– А ты сама спроси у него!

Флори перевела на меня заинтересованный взгляд.

– Так… – сказал я, глубоко вздыхая. – Вы вряд ли мне поверите. Дело в том, что я не из этих мест и, кажется, даже не из этого мира… Раньше я был человеком.

Флори подошла ко мне впритык:

– Зачем же ты пришёл в этот мир, полный жестокости и смертей? Захотелось стать рабом?

– Я не хотел сюда приходить! Я был в лесу и…

– Хватит! – крикнул Флори, дёрнув руками в стороны. – Тот, кто соврал однажды, соврёт и дважды. Нам больше нельзя тебе верить. Лучше уходи по-хорошему!

Она отвернулась и сложила руки на груди.

– Уходи?! – рассвирепел Инуэй. – Он оказался предателем! За такое его надо прирезать, как плешивую собаку!

Флори по-особенному, со значением взглянула на Инуэя. Она придавила его к земле, поставила колено на грудь так, что дыхание у него перехватило и всё это лишь одним взглядом. Напускная уверенность и спесь слетели в мгновение ока. Инуэй замолчал.

Я послушался Флори и ушёл.

«Вот уж отлично! Теперь мне закрыт вход в храмовый квартал, потому что меня изгнали. В старую хижину я тоже не вернусь, ведь там меня могут найти надзиратели или стражники. Денег нет и ничего у меня не осталось…»

Наступила ночь. Живот заурчал жалобным тоном.

«Терпи, приятель. Так уж сложилось, ничего не поделаешь».

Я лёг между хижинами в рыночном квартале. Надежда одна – надзиратели и стражники просто меня не заметят. Слабость тут же взяла верх, и ни голод, ни ночной холод, который, однако, куда более щадящий, чем в России, не помешали мне уснуть.

Первые лучи солнца, пробивающиеся над стенами, мальчишечий гам и крики торговцев заставили меня открыть глаза. Я обнаружил, что лежу под плотным шерстяным одеялом.