Ища повсюду знаки, он находил их, и с внутренним ликованием глядел на простаков, не способных Видеть! Сбившись в стадо, они глядели на вращающиеся медные лепестки, переговаривались и фотографировали, обсуждая саму концепцию кинетической скульптуры, и что, собственно, хотел сказать её автор в конкретном случае.
Среди толпы герцог углядел людей небезызвестных, и решимость его укрепилась, ведь Его Подвигу не кануть втуне! Не замолчат!
«– Даже если я погибну, – думал Его Светлость, – то мой сын, мой милый мальчик, которого обманом оторвали от меня, заставили стыдиться… Он займёт место, принадлежащее ему по праву!»
«– А я… займу тогда место в небесном Храме, среди Братьев!»
Появление Крюгера Его Светлость едва не пропустил, излишне глубоко погрузившись в мысли. Президент ЮАС пришёл без подобающей ситуации свиты, имея всего одного сопровождающего, такого же мужиковатого и немолодого, да ещё и опирающегося на палку. Встав чуть поодаль от толпы, буры с непринуждённостью деревенщин принялись тыкать пальцами в скульптуру, обмениваясь смешками и тычками, как добрые приятели.
Оторвав от стены внезапно отяжелевшее тело и сглатывая сердце, чуть не выскочившее из горла, Бекингем сделал крохотный шаг… потом остановился и проверил, насколько легко выходит спрятанная в трости шпага. Обтекая людей и игнорируя вопросы, герцог подошёл на десяток шагов к Крюгеру.
– Умри, предатель! – воскликнул Его Светлость на английском, выхватывая шпагу и поднимая её к Небу, тем самым посвящая Богу. Выпад…
… но проклятый старик с лёгкостью молодого гимнаста уклонился от клинка, направленного в сердце.
– Не хотел умирать от честной стали?! – выкрикнул Бекингем, краем глаза замечая разбегающихся людей, – Умрёшь от свинца!
Бросив шпагу в предателя, Его Светлость выхватил револьвер и выстрелил в голову Крюгеру. Один раз, второй…
… люди продолжали разбегаться.
… третий, четвёртый…
Спутник президента ЮАС врезался в герцога Бекингема, и тотчас…
– … нитроглицерин, – заключил Лепин[22] уверенно, осмотрев место трагедии, – и снимите наконец мозги господина Крюгера с этой… скульптуры.
Глава 12
– Мусор, мусор… – я небрежно просматривал письма, отбрасывая большую их часть в корзину для бумаг, и подумывая всё более о найме секретаря. Сама мысль об этом казалась странной, но ворох корреспонденции, получаемой едва ли не мешками, грозил отнять у меня даже не свободное время, которого по сути и нет, а сон.
Стоило только оказаться в Париже, да раз-другой попасть на страницы прессы, напомнив о себе Городу и Миру, и пожалуйста! Подобного эффекта я и добивался, поскольку известность, это в некотором роде гарантия эмансипации в глазах международного сообщества. Да и деятельность моя предусматривает некоторую медийность.
Исполняю я ни много, ни мало, а должность атташе по культуре то ли всего ЮАС, то ли Русских Кантонов, что не оформлено пока должным образом ни в документах, ни в головах. Собственно, и Русские Кантоны пока только оформляются, равно как и Иудея.
Странноватое моё положение никого в общем-то и не смущает, половина делегации от ЮАС такие же не пойми кто «Члены делегации», без официальных постов и должностей, но с влиянием. В мире хватает непризнанных и не вполне признанных государств, правительств в изгнании и тому подобных образований. Члены их вполне рукопожаты, на что-то там влияют, и возвращаются порой на гребне волны из безвестности на высшие посты если не своих, так соседних государств.
ЮАС на этом фоне если и выделяется, то скорее в лучшую сторону, с грацией пьяного слона втиснувшись в Большую Политику. Южно-Африканский Союз на международной арене занимает положение где-то между молодыми государствами Латинской Америки, с их несформировавшимися ещё границами, таможенными союзами и договорами, и государствами Балкан. Немного… но недавно не было и этого, и уж всяко выше положения азиатских стран, за исключением разве что Японии.