… а по улице побежали мальчишки, убирая знаки. Играючись!

– Не слишком ли сложно? – поинтересовался я, забрав у брата тетрадь с пометками и рисунками, которую и листаю лениво, не слишком вникая в детали, – Шахматная партия иной раз попроще бывает.

Мишка вместо ответа дёрнул плечом, забрался на диван с ногами, и соизволив ответить лишь после томительной паузы, устроившись наконец поудобней.

– Не слишком, – моргая воспалёнными глазами, глуховато сказал он, подкладывая под голову диванную подушку, – Копать будут на три версты вглубь и на пять вширь.

– Потом и говорю, што излишне сложно! Чем больше элементов имеет система, тем меньше её надёжность.

– Не тот случай, – ответил брат после тягучего зевка, – это разные… хм, механизмы. Каждый из них выполняет самую невинную функцию, и самый пристрастный следователь не найдёт ничего серьёзней мальчишеских шалостей и мелких пакостей, которые соседи устраивают друг другу. Причём не… хм, Его Самопровозглашённой Умалишённой Светлости.

– Допустим, – соглашаюсь нехотя, зная братов перфекционизм, – а следы в нужных направлениях?

– А… – отмашка рукой и снова зевота, – безличностные. Окурки папирос нужной марки, помада[21] британского производства и прочее. Грубо и нарочито.

– Хм…

– Шахматная стратегия, на несколько ходов, – Мишка зевнул, и встав решительно, кинул тетрадь в пустой камин и поджёг её, внимательно проследив, чтобы прогорел каждый листок.

– Дай угадаю… грубо и нарочито, чтобы в дипломатических кругах могли разводить руками и ссылаться на явную провокацию, а народ, тем не менее, нашёл бы повод для беспокойства и надавил на правительство?

– Всё-то ты понимаешь, – усмехнулся брат, разминая шею, – Дипломатические отношения не будут разорваны, но сторона, подготовившаяся к ситуации, получит… хм, возможности. Потом уже расследование и неприятности, которые, как я надеюсь, ударят по Великим Князьям и далее.

– А если не выйдут через них на англичан-подстрекателей?

– И это хорошо, – ответил он с усмешкой.

– Пожалуй. А этого… не жалко?

Дёрну щекой, Мишка долго молчал.

– Деградация личности, – ответил он наконец, – несколько лет… а так хоть в историю войдёт. Но знаешь? Даже будь всё иначе…

На душе стало тяжко, но переглянувшись с братом, я медленно кивнул, признавая его правоту. Сколько крови мы пролили, и сколько ещё прольём…

… и ни о чём не жалею!