– С вами говорит суперинтендент Грейс. Старший следователь операции «Нептун».

– А! – воскликнула женщина. – Хорошо. Отлично. Извините за беспокойство, но я встревожена. Понимаете, не должна была вам звонить, улизнула в перерыв…

– Понимаю. – Грейс взял ручку, открыл блокнот. – Пожалуйста, представьтесь, продиктуйте контактный номер.

– Э-э-э… я читала, что… можно сохранить анонимность.

– Разумеется, если желаете. Чем можете нам помочь?

– Н-ну, – протянула женщина, явно нервничая, – может быть, тут, конечно, и нет ничего. Только, знаете, я читала… и слышала в новостях, что, возможно, этих несчастных подростков использовали для преступного изъятия органов. М-м-м… дело в том, понимаете…

Грейс ждал продолжения.

– Слушаю!

– Понимаете, я работаю в лекарственном отделе одной оптовой фармацевтической фирмы. Мы довольно давно поставляем среди прочего два особых препарата одной косметической клинике в Западном Суссексе. Дело в том, что я не понимаю, зачем этой клинике нужны такие медикаменты…

Грейс насторожился:

– Какие?

– Один называется такролим. – Она продиктовала по буквам. – Другой – циклоспорин. Иммунодепрессанты.

– Для чего же они применяются?

– Иммунодепрессанты препятствуют отторжению пересаженных органов.

– Но разве они не применяются в косметической хирургии?

– Только при пересадке кожи. Однако я сильно сомневаюсь, чтобы там требовалось такое количество, какое мы им поставили за два года, что я тут работаю. Понимаете, я эту область хорошо знаю. Работала в ожоговом центре в Восточном Гринстеде. – В голосе женщины прозвучали горделивые нотки. – И еще один препарат для той клиники тоже, по-моему, подозрения вызывает.

– Какой?

– Преднизолон. Стероид широкого действия. Особую роль играет для пересаженной печени.

– Печени?

– Именно.