– Если… если я соглашусь взять эту печень, то должна знать правду.

Линн растерянно смотрела на нее.

Дверь открылась, вошла сестра Драгута:

– Мы готовы.

– Иди, пожалуйста, Кейтлин, – сказала немка. – Нам с твоей мамой надо обсудить кое-какие дела. Она к тебе придет через несколько минут.

– Значит, фотография, которая есть у полиции, это неправда? – настаивала Кейтлин.

– Милая! Ангел мой! – взмолилась Линн.

Марлен Хартман холодно взглянула на обеих:

– Какая фотография?

– Это ложь! – выпалила Линн, готовая расплакаться. – Ложь!

– Какая фотография? – допытывалась Марлен.

– Они говорят, она не умерла. Говорят, ее убьют ради меня.

Марлен тряхнула головой. Губы сжались в твердую бесстрастную линию, в глазах мелькнул недобрый огонек. Но она взяла себя в руки и мягко, ласково проговорила:

– Я так дела не делаю. Поверь мне, пожалуйста, – и тепло улыбнулась. – Вряд ли вашей английской полиции нравится, когда кто-нибудь… как это говорится… обходит систему. Они скорей позволят людям умереть, чем купить орган за деньги. Можешь мне поверить.

Медсестра у дверей повторила:

– Пойдем.

Линн поцеловала дочку.

– Иди с ней, дорогая. Я приду через пару минут, только внесу последний платеж. Пока ты готовишься, отправлю в банк факс.

Она помогла Кейтлин подняться. Пошатываясь, с рассеянным взглядом, Кейтлин вновь обратилась к Марлен Хартман:

– Попросите хирурга насчет Фейст?