Первый день Джессики в качестве официантки обернулся катастрофой. Она опрокинула пару напитков, несколько раз приносила не те заказы и пару раз путала столики. Она не раз подумывала о том, чтобы уволиться, но раз уж она решила встать на путь независимости, ей пришлось взять себя в руки. Она так нервничала, что не могла запомнить всё то, что говорила ей Мейси, официантка, которая вводила её в курс дела.

К счастью, её не уволили, хотя в конце рабочего дня она провела целый час на парковке в слезах. Но на следующий день она попробовала снова. И каждый день она становилась всё лучше, а ошибалась чуть меньше.

В тот день, когда она впервые обошлась без гигантских ошибок, Мейси показала ей палец вверх. Рик одобрительно кивнул, а её уверенность в себе начала расти.

Она работала в баре уже две недели, и начала узнавать некоторых постоянных клиентов, а также сотрудников, с которыми она работала. И хотя Бретт, бармен, немного распускал руки, ей не хотелось раскачивать лодку, потому что эта работа значила для неё очень много.

Если бы ей удалось здесь задержаться, она смогла бы начать искать небольшую квартиру. Это была её основная цель.

Ей предоставили выходной утром в субботу, в который она решила навестить маму. Она и так каждую неделю звонила ей, чтобы убедить её в том, что у неё всё в порядке, хотя и не стала рассказывать ей про Дилана или о том, что она съехала от Майлза. Она хотела защитить своих родителей, в то время как сама пыталась наладить свою жизнь. Но она знала, что не сможет вечно скрывать от них правду.

Пришло время всё им рассказать.

— Кажется, что мы не виделись целую вечность, — сказала мама, открыв дверь.

Джессика закатила глаза.

— Это не так, мам, — она поцеловала маму в щеку и вошла в дом. — Где папа?

— Готовит мясо на кухне, — ответила мама.

В воздухе витал запах маминого ростбифа.

— И много ты наготовила? — спросила она маму, заходя за ней на кухню.

Её мама несколько переборщила с готовкой, и это было ещё мягко сказано. Там была запеченная картошка, овощи, яблочный пирог…

— Папа, — сказала она, заметив отца, который резал мясо.

— Привет, моя девочка, — сказал он, и она обняла его.

Он казался таким слабым, что она тут же почувствовала беспокойство. Казалось, что он похудел, но она не хотела указывать ему на это. Он был так счастлив видеть её, и это заставило её улыбнуться. Чуть позже она собиралась спросить об этом у мамы наедине.

Её отец был гораздо старше матери, когда они познакомились. Ему уже было за шестьдесят, а маме только за пятьдесят.

Если это была любовь, возраст не имел значения.