Вопрос «Что такое фашизм?» впервые возник из пламени, охватившего первый Народный дом в Италии после того, как в 1919 г. его подожгли Fasci di combattimento (фашистские отряды). Ответ содержался в самом этом поступке. «Фаши» были созданы Бенито Муссолини в Милане в том же году с совершенно очевидной целью – противостоять социалистам и уничтожить их. Это был конфликт, начавшийся еще в 1914 г., когда группы сторонников войны боролись с антивоенными активистами из Социалистической партии. Муссолини часто хвастался ранами, которые он получил во время этих столкновений. Основу его сторонников первоначально составляли «ардити» – бойцы штурмовых подразделений, которые считали, что раз во время войны они спасли страну, то должны получить возможность управлять ею. Их привлекала патриотическая риторика Муссолини, его призывы к социальным реформам и его враждебное отношение к интеллектуалам{86}. Но именно борьба против революционеров социалистической ориентации обеспечила им поддержку со стороны капиталистов и государственных властей.
Антонио Грамши, самый дальновидный марксистский теоретик и политический лидер из тех, кого породило итальянское левое движение, так объяснял рост популярности «фаши» в сельской местности:
То, что их появление совпало по времени с потребностью землевладельцев в формировании белой гвардии для борьбы с набирающими силу рабочими организациями, позволило системе банд, созданных и вооруженных крупными землевладельцами, присвоить себе то же название – «фаши». По мере дальнейшего развития банды придали этому названию собственную характерную черту – черту белой гвардии капитализма для борьбы с классовыми органами пролетариата.
Так появилась новая сила, готовая защищать капитализм и крупное землевладение с использованием незаконных, насильственных и внеконституционных методов. И по мере надобности – убивать.
Спор о фашизме порождает все больше исследований, авторы которых расходятся во мнениях о том, был ли этот феномен революционным или контрреволюционным. Редкий случай, когда новое явление вызвало столько синхронных теоретических и исторических дискуссий о его характере, возможной эволюции и конечных целях. Эмпирические данные о подъеме фашизма в Италии и Германии позволяют предположить, что он был предельно острой реакцией отчаянно перепуганной буржуазии. Исчерпывается ли фашизм только этим, или в нем было что-то еще?
А что можно сказать о вдохновленных им политических гибридах в Австрии, Испании, Японии, Индии, Венгрии, Румынии и других странах? В настоящее время очень модно вырывать фашизм из его контекста – игнорировать то, как именно он появился и по каким причинам, или преуменьшать значение этих факторов. Почему он пользовался такой популярностью среди элит? И почему в Германии многие выходцы из старого правящего класса, включая последних представителей династии Гогенцоллернов и других аристократов, так сильно льнули к фашистам, как если бы от этого зависела их жизнь?
Несмотря на тот образ фашизма, который в последнее время создан усилиями консервативных и ревизионистских историков, связанные с его происхождением факты продолжают упрямо свидетельствовать: он был создан для того, чтобы уничтожить левых, и никогда не преуспел бы, если бы господствующие классы лишили его своей финансовой и политической поддержки. В период серьезного экономического и политического кризиса главной задачей фашизма было мобилизовать бедных на войну с другими бедными.
Что по-настоящему сильно напугало господствующие классы в Италии, так это социальный всплеск, ставший известным как
Социалистическая партия была сплоченной организацией. Умеренные и революционные социалисты вели бесконечные споры о тактике, стратегии и Русской революции, но не раскалывались на фракции. Они получили наибольшее количество голосов избирателей в большинстве ключевых регионов: в Эмилии-Романье (60 процентов), Пьемонте (49,7 процента), Ломбардии (45,9 процента) и Тоскане (41,7 процента). В Южной Италии победу одержали депутаты из либеральных списков. В других местах страны христианско-демократическая Итальянская народная партия (ИНП), основанная в 1919 г. священником и пользовавшаяся поддержкой Ватикана в противостоянии социалистам, завоевала 20 процентов голосов и получила 100 мест в палате депутатов. Она выступала за проведение некоторых социальных реформ, предоставление избирательных прав женщинам и пропорциональное представительство, но вскоре раскололась на соперничавшие друг с другом профашистскую и антифашистскую фракции. Папа Пий XI, занявший престол Святого Петра в 1922 г., подписал конкордат с Муссолини, а позднее помог лидерам хорватских фашистов избежать правосудия после Второй мировой войны. Многие католические священники – резкий контраст с коллаборационизмом Ватикана – сражались в рядах Сопротивления и помогли некоторому количеству итальянских евреев спастись от рук палачей.
Среди событий «красного двухлетия» были продовольственные бунты в 1919 г., всеобщие стачки в Турине и Пьемонте в апреле 1920 г., а также мятеж солдат в Анконе, выступавших против того, чтобы их отправляли в Албанию. Было очевидно, что как на севере, так и на юге страны возникают полуповстанческие движения. Как подчеркивает историк итальянского фашизма Филип Морган, характер движения на юге, где Социалистическая партия была слаба или вовсе никак не представлена, отличался от ситуации на севере: «На юге восставшие действовали традиционно – захватывая помещичьи
Во многих случаях инициативу в свои руки брали вернувшиеся с войны солдаты, а их умение обращаться с оружием было не менее важным, чем выдвигаемые ими политические требования. В политическом смысле именно католические крестьянские объединения при поддержке Итальянской народной партии бросили главный вызов землевладельцам. К несчастью, обе организации были склонны к ненужным компромиссам.
В этот же период появились две профсоюзные конфедерации: одна католическая, а другая социалистическая. В 1920 г. Федертерра – руководимая социалистами федерация аграрных профсоюзов – насчитывала миллион членов. В основном она была представлена безземельными батраками в Эмилии и Апулии, но после войны противостояние сельскохозяйственных рабочих и аграрных капиталистов достигло своего пика в Ломбардии, центральной Тоскане и области Венето. В большинстве случаев руководимые социалистами крестьяне и батраки выходили из стычек победителями. Эти победы породили среди итальянских рабочих новую политическую сознательность, что привело к серии триумфов социалистов на местных выборах осенью 1920 г.
В то время как антисоциалистические коалиции захватывали города, рост числа голосов, отданных за социалистов в сельской местности, буквально смел либеральных представителей класса землевладельцев: «В провинции Сиена 30 из 36 местных советов стали социалистическими, так же как 149 из 290 коммун в Тоскане в целом. В Эмилии – колыбели сельского социализма – Итальянская социалистическая партия получила контроль над 223 из 280 муниципальных советов (поразительный успех), а в одной только провинции Болонья – над 54 из 61»{88}. ИСП в ходе кампании выдвинула революционную программу, открыто заявив, что ее цель – использовать местные мэрии как органы власти для того, чтобы бросить вызов буржуазному государству на общенациональном уровне. Эти муниципальные «диктатуры пролетариата» ничем не напоминали привычную политику местечкового уровня. Они олицетворяли победу одного класса над другим, и не было ничего удивительного в словах одного богатого фермера-коммерсанта, обращенных к его коллегам по Болонской сельскохозяйственной ассоциации: «Иногда я не понимаю, где я – в России или в Италии». Он был встревожен, и для этого у него были все основания. Сочетание стачек и блестящих побед на выборах, за которыми стояла мобилизация масс, было мощным эликсиром, предостережением о том, что социалистическая революция приближается и ее невозможно предотвратить парламентскими методами. Именно этот сигнал услышали профессионалы из среднего класса, представители сельской буржуазии и капиталистов – все они вдруг оказались под угрозой. На их потребность в контрреволюционной организации откликнулись фашисты. Либеральный лидер Джованни Джолитти отказывался воспринимать фашизм всерьез. Джолитти полагал, что Муссолини и когорту его сподвижников можно обуздать, поделившись с ними властью, и отказывался обсуждать вопрос о создании парламентской антифашистской коалиции с участием социалистов – если только в нее не включат самого Муссолини! Непримиримая позиция либералов по этому вопросу объяснялась тем, что многие сторонники их партии предпочитали Муссолини социалистам. С большим удовольствием наблюдая за политическим хаосом, лидер фашистов объявил в 1922 г. свой «марш на Рим». Он не был до конца уверен в том, что его легионам удастся захватить и удержать власть, но полагал, что попытаться стоит. Его абсолютный успех привел в восторг консервативные силы по всей Европе.
Мифомания Муссолини представляла «марш на Рим» в ярких красках. Реальность несколько отличалась от этой картины. Сам по себе марш не был ни зрелищным актом насилия, ни ключевым историческим событием. То, что происходило на самом деле, отличалось от того, как события были представлены позднее. Клика придворных лакеев и подхалимов сознательно ввела короля в заблуждение, предоставив ему ложную информацию о том, что армия отказывается защищать Рим от планируемого фашистского марша со стороны Милана. Фигура слабая и жалкая, король не нуждался в дальнейших подсказках. Он связался с Муссолини и предложил ему кресло премьер-министра.
Муссолини тут же согласился. Его чернорубашечники прибыли в Рим через день после того, как он с благодарностью принял предложение короля сформировать новое правительство. Будучи большим фантазером, он всерьез раздумывал над тем, чтобы отдать приказ остановить свой поезд перед Римом и въехать в город на белом коне. В конце концов он прибыл туда в спальном вагоне и отправился во дворец, а в это самое время его одетые в черные рубашки бандиты громили и грабили дома политических противников и насильно поили редактора одной либеральной газеты касторовым маслом – «фашистским лекарством».
Все прежние обещания фашистов, данные ими сразу же по окончании Первой мировой войны, были бесцеремонно выброшены на свалку. Отмена монархии? Король еще крепче уселся на троне. Земельная реформа и экспроприация церковной собственности? Независимая судебная система? Демократизация местного самоуправления? Пустые клятвы, которые никогда не были выполнены. Страх и конформизм сковали всю страну.
В 1927 г., спустя пять лет после того, как фашисты захватили Рим и всю Италию, Черчилль отправился на встречу с дуче. Он уже давно убедился в том, что Муссолини и итальянский фашизм представляют собой ту единственную форму внепарламентских сил, которая способна разгромить большевизм и его последователей в Европе. Фашисты могли мобилизовать людей на улицах, чего не могли сделать традиционные консервативные партии. «Если бы я был итальянцем, – цитируют одно из высказываний Черчилля во время поездки, – я уверен, что был бы всем сердцем на вашей стороне от начала и до конца в вашей победоносной борьбе со звериными инстинктами и страстями ленинизма. Но в Англии нам еще не доводилось сталкиваться с этой опасностью в столь серьезной форме. У нас свой способ ведения дел»{89}.
После одной из встреч с Муссолини Черчилль излил свои чувства перед толпой ожидавших его журналистов:
Я, как и многие до меня, не мог не подпасть под обаяние его мягкой и простой манеры общения и его спокойного, отстраненного самообладания вопреки столь многим тяготам и опасностям. Во-вторых, каждому было ясно, что он не думает ни о чем ином, кроме как о долговременном благе – как он его понимает – итальянского народа, и что все прочие, более мелкие соображения не имеют для него ни малейшего значения.
В автобиографии, опубликованной несколькими издательскими домами в Великобритании и Соединенных Штатах (с восхищенным предисловием бывшего американского посла в Италии), Муссолини с гордостью цитирует сказанные о нем слова Черчилля. Тот называл Муссолини «римским гением», «величайшим законодателем из всех живущих», и однажды сказал ему: «Ваше движение сослужило службу всему миру». Черчилль хвалил Италию «с ее ревностными Fascisti, с ее прославленным Вождем и самоотверженным осознанием долга перед нацией».