На моих щеках появляется улыбка. После такого дня приятно слышать комплименты. — Меня не отпустили. Я уволилась, чтобы основать собственную фирму.

— О? Они мне этого не говорили.

— И технически я тоже не должна. — Я подмигиваю. — Так что давай оставим это между нами.

Ее улыбка становится шире. — Спасибо, что пришли так быстро.

— Это показалось мне довольно срочным. — Я выгибаю бровь. Шанья многого не раскрыла. Не то чтобы она когда-либо это делала. Ее философия заключается в том, что клиент не знает, чего он хочет, это знаем только мы. Я больше верю в то, что дом — это отражение его владельца. Это одна из многих причин, по которым я ушла из компании. Там я не могла последовать зову своего сердца.

— Мне понравилось то, что ты сделала с фермой. — Медсестра подпрыгивает на цыпочках, как будто хочет, чтобы я расписалась в ее карманном протекторе. — Босс немного… у него был творческий подход, поэтому он и не подумал бы сделать свой дом таким уютным.

— Я рада, что он удовлетворен.

— Более чем удовлетворен. Не то, чтобы он когда-либо выражал это.

На ум приходит лицо Даррела. Я думаю, что холодность и сварливость — распространенный симптом богатых парней.

Она наклоняет свою голову близко к моей. — Эта просьба будет немного другой. Мы знаем, что обычно вы фотографируете и записываете эти проекты для своего портфолио, но нам придется попросить вас сохранить этот проект в тайне. Обстоятельства немного… напряженные. Мы надеемся, что вы понимаете.

Я выгибаю бровь. — Какую комнату вы хотите, чтобы я спроектировала, чтобы мне пришлось держать это в секрете? — Мой разум начинает представлять жуткие подвалы в стиле подземелий. — Это ведь не незаконно, не так ли?

Я бы не стала потворствовать незаконному поведению при обычных обстоятельствах, но, узнав сегодня утром о Stinton Investment, я бы предпочла установить противоречивые модели в своей гостиной, чем нарушать закон только ради того, чтобы угодить эгоистичному придурку со слишком большими деньгами.

— Я позволю боссу объяснить детали. — Медсестра указывает на закрытую дверь и слегка наклоняет голову. — Кофе?

— Все в порядке, — говорю я, хватаясь за сумочку.

— Само собой.

Я подхожу к двери, готовлю улыбку типа "Я с этим справлюсь" и стучу.

— Войдите, — бурчит мужчина.

Мои пальцы замирают на дверной ручке. Я узнаю голос за дверью. Он резкий. Грубый. Нетерпеливый. И это принадлежит человеку, который регулярно обращается со мной как с городским изгоем.

Моим первым побуждением было бы отступить, но медсестра была совсем рядом и смотрела на меня так, словно я пришла спасти ее разоренный войной родной город и привести их к процветанию. Съежившись внутри, я толкаю дверь и вхожу.

Комната на удивление просторная и светлая, из больших окон открывается вид на группу высоких деревьев. Одно единственное кресло стоит напротив бирюзового дивана в центре комнаты. Стены голые, если не считать абстрактной живописи. Цвета зеленый, кремовый и вкрапления красного. Это изысканно. То, что я бы выбрала сама.