Опустив полные нежности глаза, Повелитель ночи целиком сосредоточился на врачевании. Лишь небрежно переспросил:

– Проклятье склоненной головы… Склоненной головы, говоришь? – Рыбешка улыбнулся мне. – Не буду с тобой спорить, но меня это проклятие поразило еще раньше.

Я застыла. Сердце сжалось, и я не знала, что сказать в ответ.

Повелитель ночи вновь опустил голову, нанося на раны мазь, словно мой ответ не имел значения. Колотившееся сердце понемногу успокоилось. Мы молча сидели друг напротив друга, пока Рыбешка не покрыл каждый порез, наверное, восьмым слоем лекарства. Только тогда он оставил в покое мои ноги и поднялся, разгладив рукава, на которых и так не было ни единой складки:

– Пойду займусь делами. Мне нужно кое-что обсудить с бессмертными, а ты следующие два дня не выходи со двора и поправляйся.

Я кивнула, тогда он развернулся и ушел. Зверь сновидений у двери, до отвала наевшийся этой ночью, подался назад и робко прижал голову к полу. Он посмел поднять глаза, только когда Повелитель ночи уже был далеко.

Ли Чжу принесла мне завтрак и тут же принялась ворчать, а завершила свою длинную речь любимой присказкой: «Совсем вы себя не бережете, снова опечалили и встревожили Его Величество Небесного Императора».

Я не понимала, как Ли Чжу удавалось вылепить из блистательного Повелителя ночи, который превосходно справлялся с обязанностями Небесного Императора, образ сентиментального неприкаянного ученого, охваченного тоской то по уходу весны, то из-за наступления осени[67]. Это было воистину непостижимо.

Я думала, раны на ногах заживут за пару дней. Кто же знал, что они затянутся только через полгода? До тех пор ходьба причиняла невыносимую боль, точно я ступала по колючим терновым веткам. Тихий голос внутри неустанно молил, уговаривал, заклинал скорее повидать того, кто наложил на меня проклятие. Однако, как я ни старалась, мне лишь удавалось при поддержке Ли Чжу, цепляясь за стены и задыхаясь от боли, кое-как доковылять не дальше ворот дворца Небесных сфер. Сидя и лежа я не чувствовала боли, но не могла ни ходить по земле, ни летать на благовещих облаках, поэтому провела полгода во дворце.

Даже не покидая пределов дворца, едва я вспоминала о том, кто восстал из небытия на другом конце света, как сердце непостижимым образом успокаивалось. Я ела меньше леденцов, а порой даже принимала обычную пищу. И таким образом лишний раз убедилась, что это Феникс наложил на меня проклятье склоненной головы. Злые чары то отступали, то снова давали о себе знать. А когда я представляла себе Суй Хэ рядом с Фениксом, мне становилось неуютно. Похоже, проклятие еще действовало.

Как-то раз в Небесное царство наведалась Старшая цветочная владычица. Она хотела навестить Звездного владыку Тай Бая и выкроила время, чтобы повидаться со мной. К тому времени раны на моих ногах зажили, и я на радостях сама заварила Старшей владычице чай.

Во времена правления прежнего Небесного Императора и его супруги Цветочное и Небесное царства предпочитали не иметь друг с другом ничего общего, подобно воде из реки и воде из колодца. Однако с тех пор, как на престол взошел Повелитель ночи, Цветочное царство возобновило отношения с Небесным царством. По слухам, бессмертные и духи все чаще путешествовали друг другу в гости. И за последние двенадцать лет двадцать четыре Цветочные владычицы частенько заглядывали ко мне. Но похоже, проклятье склоненной головы тогда пустило во мне прочные корни, высасывая из сердца кровь и глубже проникая в нутро. Когда приходили гости, я или молчала, или отвечала невпопад. Иногда Рыбешка понимал мое настроение и попросту от моего имени отказывал посетителям в визите.

Увидев, с каким радушием я подливаю чай, Старшая цветочная владычица изумилась:

– Как твое самочувствие, Цзинь Ми?

Я пригубила чай, склонила голову набок и задумалась. И в конце концов не выдержала и задала давно волнующий меня вопрос:

– Вы слышали когда-нибудь о злых чарах проклятья склоненной головы из Земного царства?

Старшая владычица кивнула:

– Кое-что знаю. Тот, на кого падет проклятие, словно теряет собственное сердце. Он оказывается в чужой власти и больше не распоряжается собой.

– Да, именно так. – Я тихонько постучала пальцем по краю чашки. – Кажется, меня поразило это проклятие.

Старшая владычица со звоном поставила чашку на стол и странно на меня посмотрела. Я знала, что мои слова вызовут недоумение, поэтому подробно описала гостье симптомы, которые преследовали меня последние двенадцать лет. Выслушав, Старшая цветочная владычица помрачнела, нахмурилась и погрузилась в собственные мысли. Прошло много времени, прежде чем она внимательно посмотрела мне в глаза и, чеканя каждое слово, высказала невероятное предположение: