Мишка протянул ладонь к взводному:

— Товарищ литинант, це вам. Та берите ж, товарищ литинант…

— Не зря вы полтавского из воды тащили, товарищ лейтенант, — сказал Володя Субботин. — Такой блин для вас приберег, ай-ай!..

— Кушайте, товарищ лейтенант, — сказал Банушкин. — В обед еще Миша из своего цейхгауза отвалит мучицы…

— До Данцига дойдем, я тебе, Остапыч, мешок муки припру, — сказал Субботин.

— Подить вы… — Мишка опять завалился на нары.

— Самый бескорыстный человек в нашей батарее — Михаил Остапович, панове, — сказал Стефан Лилиен. — Это я утверждаю, панове.

— Подить вы, — дремотным голосом отозвался Мишка. — Трохи поспать треба…

— Покимарь, покимарь, Остапыч, покуда тихо, — сказал Банушкин.

— Скорей бы рвануть на Данциг, ребята, — сказал Субботин. — Люблю по городам шляться… Кочколазы дня три уж треп пустили, что наша дивизия на Данциг пойдет, мне Борзов говорил, из второй-то роты… Орден Славы ему дали, тепленький старик ходил…

— Да знаем мы Николаича, — сказал Банушкин. — Мужик хороший, я с ним еще на Ладоге побратался… Можно и на Данциг, город подходящий, говорят… Первый Белорусский вон к Одеру уже подходит, а там до Берлина — раз плюнуть… Не везет нам, а?.. Люди на Берлин двигают, а мы черт те куда опять…

— Возьмем Данциг запросто, еще и к Берлину поспеем, Гитлера ловить, точно, — сказал Субботин. — Седьмая ударная свое дело туго знает, наш Никишов дает немцу дрозда, будь здоров! Говорят, ему всего-то тридцать три года, а, товарищ лейтенант?

Марков улыбнулся.

— Кажется, так.

— Точно, товарищ лейтенант, — сказал Банушкин. — Я ж одного года с ним!

— Вот только в чинах тебя командарм малость обошел, Степа, — засмеялся Медведев.

— Э, поднажму чуток, догнать можно. Надо будет попросить у своего годка какой корпусишко иль дивизию для начала… Мишу — в адъютанты, и сыт и пьян буду… Товарищ лейтенант, а вы разве командарма не видели?

— Нет.

— А я разов шесть. Хороший мужик. Голова-а… В тридцать три годка — генерал-полковник, а? Моложе Черняховского… Говорят, товарищ Сталин шибко уважает нашего Сергуню… А сука Гитлер четвертого генерала шлепнуть приказал за то, что от нашей семерочки драпанеску делают…

Торопливые шаги прохрустели по талому снегу, потом человек остановился у входа в блиндаж, крикнул: