— Ну, мы б его враз раскулачили, — улыбнулся Володя Субботин (он выполнил самое важное дело — достал лярду — и теперь благодушно помаргивал светлыми глазами новгородца).

— Не вмешиваться в дела чужих народов, — сказал Медведев. — Мишуня, воды не долить, глянь?

— Подить вы…

— Заладил одно… Вот придется всем расчетом бегать до кустиков, а у меня гвоздище в сапоге, по-понимаешь…

Все засмеялись, и Мишка ухмыльнулся.

— Трохи долей, голова, — сказал он, прищуриваясь.

Первый блин Медведев поднес гвардии лейтенанту (помалкивал лейтенант, обхватив колено, улыбался — видно было: ему полегчало).

— П-прошу на п-пробу…

— Спасибо. Только хозяина муки не обидеть бы…

— Та ни, товарищ литинант, — сказал Мишка. — Кушайте.

Стефан Лилиен причмокнул, осторожно кусая блин.

— Прима! Варшавский вкус, панове…

— Ладно, ладно, варшавский… — сказал Банушкин. — У нас в Донбассе не хуже твоей Варшавы блины варганят…

Медведев выскреб остатки теста со стенок котелка, шлепнул на сковородку… Нахмурив тонкие темные брови на розовом от горячей печки лице, сосредоточенно смотрел, как плавает в лярде маленький блин…

— Смеется тот, кто п-последним рубает. — Медведев осторожно откусил крошечную дольку блина. — Мне скромность не п-позволяет сказать, что московские блинчики — самые вкусные…

Мишка Бегма, сыто улыбавшийся в углу нар, достал из кармана штанов что-то завернутое в газету…

— Шо ж, полтавьски блинци — тож ни абы яки…

И все увидели на ладони Мишки блин — с тоненькими, прожаренными до рыжизны краями… Солдаты захохотали.

— Ну, полтавский, учудил… — едва выговорил Банушкин и потер тыльной стороной ладони глаза. — Подкузьмил москвича, хо-хо-хо!.. Уел под девятое ребро…

— П-победил, Мишенька, п-признаю, — засмеялся Медведев.