Тарас от такого предположения едва не выплюнул кусок мяса, который почти проглотил. Он хотел сразу объяснить этому простодушному вождю, что ни мальчиками, ни, как принято на некоторых здешних островах среди пастухов, козами или овцами, он не увлекается. Но, поразмыслив, решил не развивать эту тему. Хотя окрестный воздух и вино так действовали на него, что он не мог найти сил сразу отказаться от такого предложения. Свою жену он еще долго не увидит, а женской ласки ему уже давно не хватало. Кроме того, он все же не до конца определился, можно ли доверять Иксиону с его головорезами, поэтому и настоял, чтобы хотя бы «спецназ» был поблизости.

– С наложницей после решим, – осторожно произнес он, – но твое приглашение я принимаю. Покажи мне жилище, где я могу сегодня переночевать.

Тарас встал, запахнувшись в красный плащ.

– И еще, – добавил он, надевая шлем, – я хочу отправить гонца в гавань к своим людям, которые сменили твоих.

– Если хочешь, я отправлю своего человека, – предложил Иксион, вставая следом и, как показалось Тарасу, не удивившись этой просьбе.

– Давай отправим обоих, – нашел выход Тарас, уперевшись рукой в столб навеса, – пусть вместе с моим солдатом пойдет тот смышленый боец, который провожал меня сюда с перевала. Кажется, его звали Лефкий.

– Хорошо, Гисандр, – махнул рукой Иксион, нетвердо стоявший на ногах, и крикнул в темноту: – Эй, там! А ну разыщите Лефкия и скажите, чтобы немедленно бежал сюда. Для него есть работенка.

«Что же я так напился? – поймал себя на мысли сильно пьяный Тарас, которого изрядно „штормило“. – Еще немного, и я спою. Надо быстрее идти спать, а то еще натворю во хмелю лишнего по старой русской привычке».

После того как отправил гонцом в порт вместе с Лефкием одного из своих «спецназовцев», Тарас сделал знак остальным сопровождать его на ночлег. Дорогу показывал лично Иксион, охрана которого осталась у костра, чего не мог не заметить Тарас. «Либо он настолько не жалеет своих людей, что уже позабыл об их смерти и не замышляет ничего против меня, – поймал себя на мысли Гисандр, бредя по земле в сторону лишь немного освещенного луной каменного домика, – либо наоборот, слишком хитер и просто прикидывается. Ладно, посмотрим. Ох, и не охота же воевать пьяным. Ну да ладно. Охрана, если что, на месте. Выкрутимся, не впервой».

Спотыкаясь в темноте о камни, они вскоре добрались до хижины. Жилище имело каменные стены грубой кладки и соломенную крышу. По местным меркам, просто дворец. Иксион распахнул внутрь скрипнувшую дверь.

– Спать, правда, придется на соломе, Гисандр, – предупредил вождь, как бы извиняясь за скромный прием, – у меня тут, в горах, все по-простому.

– В Спарте тоже не любят излишеств, – ответил Тарас, бесстрашно шагая внутрь первым и оставив всю охрану ночевать у дверей.

Но едва он оказался в темной хижине, как сразу же ощутил в ней присутствие другого человека. Он был здесь не один. За годы войны чутье у Гисандра обострилось. Он мгновенно выхватил меч и прислушался. А когда услышал шорох у стены, метнулся туда и, не встретив никакого отпора, прижал неизвестного гостя к каменной кладке, но убивать сразу не стал. Что-то удержало его руку. Ощутив острие клинка на своей шее, гость взвизгнул от страха. И Тарас с удивлением понял, что перед ним девушка, длинноволосая, облаченная в невесомый хитончик.

Он быстро ощупал ее ладони и, не найдя ножа, чуть отступил, продолжая вести рукой по телу снизу вверх.

– Желаю полной победы! – раздался снаружи глумливый хохот Иксиона, который ожидал развязки, стоя у самых дверей.

– Что ж, – произнес Тарас, ощутив в ладони теплую девичью грудь, которую почти не скрывала тонкая ткань хитона, и понимая, что больше не в силах бороться со своим естеством, – с тобой я, пожалуй, повоюю. До самого утра.

И толкнул ее на солому.