— Мы не одни такие. Половина ипотек в стране не выплачивается.
— А я вот
— Нет. Нет, вам лучше остаться здесь и начать собираться. Знаешь, обрубить все концы.
— А ты что будешь делать?
— Ну, зарабатывать нам на жизнь для начала.
— На жизнь? Ха! Так ты это называешь?
— То есть ты хочешь сказать, что я там чем-то другим занимаюсь?
— Вообще-то это был намек на то, что ты зарабатываешь мало, но теперь у меня появились сомнения. Есть что-то, о чем ты хочешь мне рассказать?
— Тьфу ты. Просто признай это, Грейси! Признай, что ты считаешь каждую грязную пеленку, чтобы потом попрекнуть меня ею. Большинство женщин сказало бы: «Ой, Рэнди, наверное, так скучает по детям! Ему должно быть так одиноко!» Но ты думаешь просто: «Рэнди — самовлюбленная сволочь».
— Мама? — раздался голос с лестницы.
Когда я обернулась, увидела слезы в глазах Фитца. В руках он держал пустой стакан.
— Вы ругаетесь.
— Мы просто разговариваем, — соврал Рэнди. — Я говорю твоей маме, что из-за некоторых вещей не стоит ссориться. Нужно просто отпустить.
Глава четыре
Любовь к сцене я унаследовала не от матери.
Это совсем не означает, что у нее не было сценического таланта. Моя мама могла захватить внимание аудитории одним своим видом. У нее были скулы, как у Одри Хепберн, белоснежная кожа и голубые глаза настоящей ирландки, и чем дольше ты в них смотрел, тем глубже они казались. Если бы я унаследовала ее внешность, не пришлось бы учиться умасливать людей с помощью слов.
Как и все бесспорные красавицы, моя мама хотела, чтобы ее ценили за другое. Будучи девочкой, она жутко обижалась, что никто не считал ее умной. Став женщиной, она злилась, когда другие матери воспевали ее изящную фигуру. Она хотела, чтобы ее уважали как порядочную протестантку.
Умела ли она смеяться? Когда-то точно умела, иначе она не вышла бы замуж за паяца вроде моего отца. Но к тому времени, как я пошла в школу, она явно устала от его шутовского обаяния. Ей перестало нравиться, как он вынимал катушку из ее швейной машинки и лез целоваться. Она закатывала глаза, когда он изображал Чарли Чаплина, размахивая ее скалкой и расхаживая вокруг нее в своих огромных рабочих ботинках.
Может, отец пытался удержать маму, изображая ребячливость, искренность и спонтанность, а когда в семье действительно появился ребенок, она все поняла? Хотя, возможно, ей просто не хватало энергии, чтобы обучать хорошим манерам нас обоих. И только мне доставался «кнут».
«Вам обязательно лежать бревнами в постели?» — спрашивала она, или: «Кто из вас двоих включил отопление?»