Китти и Фитц уснули к семи вечера, и тогда Рэнди пожарил нам стейки. Мы ужинали в патио, болтая о детях и стараясь заполнить тишину, которая изредка нарушалась шорохом от почесывания комариных укусов.

— Не хочешь открыть подарки? — спросил Рэнди.

— О, не стоило! Мы же должны экономить деньги.

— Там ничего особенного.

Я приняла из его рук коробку с плохо скрываемым восторгом. Рэнди всегда подбирал безупречные подарки. Разорвав упаковочную бумагу, я увидела электронную пилку для ног, но не это было самое худшее. На ней все еще висел ценник из сувенирного магазина какого-то аэропорта.

— Спасибо? — Я задумчиво крутила подарок в руках, а Рэнди начал рассказывать о кубинской еде во Флориде.

— Там есть такая штука. Мохо и рельена. Или рельена и мохо? Короче, это лучше, чем секс, ничего подобного я в жизни не ел!

Я отрезала себе еще кусочек остывшего стейка, когда разговор сошел на нет.

— О, чуть не забыла, — сказала я, доставая из своего кармана номер социального страхования Майкла Рондо. — Вот. Карта еще не пришла, но это моя страховка.

Рэнди почесал гладковыбритую щеку. Флорида сделала его лучше. После обвала рынка недвижимости он прилично набрал в весе. Зато теперь он посвящал время, свободное от жены и детей, пробежкам, отчего его подбородок лишился своего сиамского близнеца.

— Спасибо, Грейси, — сказал он своим «искренним» тоном, который звучал на удивление формально.

— Не за что. А что у тебя по той сделке в Коконат Гроув?

— Все еще уточняем детали.

— Но оно продвигается?

— Кажется, да.

— Ох, слава богу. Когда ты сказал, что мы пропустили ту последнюю выплату…

Он произнес свою обычную речь про то, что не хотел делить шкуру неубитого медведя, потом извинился и ушел якобы в туалет, захватив с собой пустой бокал.