К 1944 году, несмотря на все усилия Ли по просвещению общественности, коронеров заменили судмедэкспертами только в нескольких северо-западных штатах: Мэриленде, Массачусетсе, Мэне, Нью-Гэмпшире, Род-Айленде и частично в Нью-Йорке и Нью-Джерси[264]. Около 90 процентов населения США всё еще находились в юрисдикции коронеров. Каждый год из 300 тысяч смертей, случившихся в результате насилия или неизвестных обстоятельств, только 10 тысяч попадали к компетентному судмедэксперту. Число убийств, которые оставались нераскрытыми каждый год, вероятно, доходило до тысяч, а как много невинных людей обвиняли в преступлениях, которых они не совершали, остается только догадываться. В Массачусетсе качество расследований Морица говорило само за себя: за первые два года его работа помогла оправдать как минимум шесть человек и изобличить преступников еще в девяти случаях, когда полиция планировала закрыть дело[265].

Несколько штатов отчасти усовершенствовали свои законы. В Огайо, например, изменили условия, требовавшие проводить вскрытие: они стали более согласованы с системой судмедэкспертизы. Но свидетельства о смерти в штате всё равно подписывали избранные коронеры[266].

Даже там, где практиковали судмедэксперты, несовершенные законы ограничивали их эффективность[267]. В некоторых штатах судмедэкспертам не разрешалось проводить вскрытия без разрешения генерального прокурора. Во многих регионах участие судмедэксперта ограничивалось делами, которые были связаны с умышленными и непредумышленными преступлениями. Проблема заключалась в том, что не всегда было очевидно, совершено преступление с умыслом или по неосторожности, и неоднозначные смерти расследовались без судмедэкспертов.

К разочарованию Ли, даже через 16 лет после появления в 1928 году доклада Национального исследовательского совета только один штат избавился от коронеров и создал централизованную региональную систему судмедэкспертов — Мэриленд. Коронеры Мэриленда были печально известны коррумпированностью и неэффективностью[268]. В таких городах, как Балтимор, ими становились доктора с политическими связями, которых назначали, обещая прибыльный побочный бизнес. Поскольку коронеры приходили и уходили по мере изменений в верхах, у них не было мотивации поддерживать или повышать свою компетентность. Они всё равно оставались в должности, хорошо ли или плохо работали, — пока были лояльны правильным людям.

Коронеры Балтимора и Аннаполиса считались особенно ненадежными и склонными к злоупотреблениям. Причины и вид смерти, указанные в свидетельствах, как правило, выдумывали без расследования и даже осмотра покойного. Коронеры были весьма изобретательны в поиске способов заработать на похоронных услугах и скорбящих родных. По рассказам, одной из любимых тактик были задержки с выдачей свидетельств о смерти или внесением их в актовые записи. Поскольку свидетельство о смерти необходимо для оглашения завещания и для многого другого, членам семьи или директору похоронного агентства приходилось гоняться за коронером и платить по 10 долларов за документ, выдача которого в органе регистрации актов гражданского состояния стоила 50 центов.

Мэрилендская медицинская ассоциация «Медхи» (сокращение от «Медики и хирурги штата Мэриленд») не сдерживалась в своей критике. Выступая перед законодателями, лидеры организации назвали существующую систему рэкетом. В 1938 году «Медхи» воспользовалась возможностью принять закон, отменяющий коронерскую систему и заменяющий ее на новую региональную систему судмедэкспертизы. Закон определял, что главный судмедэксперт Мэриленда, находящийся в Балтиморе, обладает полномочиями по расследованию неестественных смертей и ему не требуется разрешение от прокуратуры.

Чтобы защитить судмедэксперта от общественного давления и политического влияния, его офис отнесли к юрисдикции независимой экспертной комиссии по посмертным исследованиям. Это была новая административная единица, которая больше нигде пока не работала. В комиссию входили заведующие кафедрами патологии обоих медицинских вузов Балтимора, председатель департамента здравоохранения Мэриленда, генеральный прокурор и инспектор по здравоохранению Балтимора.

Теперь в Мэриленде главному судмедэксперту нельзя было угрожать, на него нельзя было надавить, нельзя урезать его бюджет за отказ участвовать в политических интригах. Его можно уволить только по решению большинства членов экспертной комиссии. Централизованный офис судмедэкспертизы Мэриленда, защищенный от общественного и политического влияния, пожалуй, стал наиболее полным воплощением идей Ли о том, как должна выглядеть судебная медицина в США.

В надежде повторить успех Мэриленда Ли лично общалась с чиновниками, медицинскими ассоциациями, юридическими организациями и правозащитными группами, активно занятыми реформой коронерской системы в Оклахоме, Огайо, Северной Каролине, Нью-Йорке, Калифорнии, Вашингтоне, Колорадо, Луизиане, Мичигане, Индиане и Небраске. Как и Маграт, Ли без устали выступала в поддержку системы судмедэкспертизы[269]. Шофер возил ее на выступления в клубах и женских обществах по всей Новой Англии, где она проповедовала идеалы научного расследования смертей. Из переписки Ли известно, что она выступала в «Киванис-клубе» Конкорда, женском клубе «Лакония», женском клубе города Мередит, женском клубе Довера, женском клубе «Сэндвич» и научном клубе при педагогическом колледже Плимута. Она десятки раз рассказывала о судмедэкспертах самым разнообразным аудиториям в надежде убедить окружающих в важности ее миссии.

В 1943 году губернатор Вирджинии собрал комитет для изучения возможности отмены коронерской системы и составления законопроекта о системе судмедэкспертизы. Ли отправилась в Ричмонд, чтобы встретиться с доктором Уильямом Сэнгером, президентом Вирджинского медицинского колледжа, и полковником Чарльзом Вудсоном, суперинтендантом полиции штата Вирджиния. Неизвестно, удалось ли ей встретиться с губернатором Колгейтом Дарденом, но она сделала несколько попыток поговорить с ним напрямую[270].

Ли приготовила пять страниц комментариев к предложенной концепции системы судмедэкспертизы Вирджинии[271]. Она предлагала, чтобы офис судмедэксперта работал под началом независимой комиссии, как в Мэриленде. Комиссия, по ее словам, должна состоять из генерального прокурора штата, суперинтенданта полиции штата, деканов медицинского колледжа и медицинского факультета Вирджинского университета, а также глав регионального медицинского сообщества и союза адвокатов — каждый год по очереди. Ее рекомендации включали продление срока полномочий членов комиссии с трех до пяти лет, уточнение некоторых терминов и предложения по организации записей о вскрытиях. Все предложенные ею поправки сопровождались объяснительными записками.

Еще одним регионом, где Ли надеялась добиться перемен, был округ Колумбия. С ее точки зрения, столице государства, месту основания нескольких отличных медицинских школ не делало чести отсутствие современной системы судмедэкспертизы.

Вторая мировая война превратила Вашингтон в современный шумный город. Военные действия требовали притока персонала. С 1940 по 1943 год население Вашингтона выросло в полтора раза — с 696 тысяч до 900 тысяч с лишним, и конца этому росту не предвиделось. Жилье стало таким дефицитом, что временные общежития устраивали даже на Эспланаде. На другом берегу Потомака министерство обороны обустроилось в новом пятиэтажном здании — в то время самом большом в мире. Округ Колумбия уже больше не вернулся к своему прежнему виду[272].