Глава 6. Медицинская школа

Накинув хирургический халат, Ли стояла рядом с Магратом возле прозекторского стола в бостонском морге[150]. Прозекторская была такой же чистой и блестящей, как больничная операционная. Справа уходили вверх сиденья амфитеатра, где обычно располагались студенты Медицинской школы. В тот день места пустовали. Слева был ряд окон и шкафчики с инструментами. В самом конце комнаты находились двойные двери лифта, спускавшегося в холодильное помещение морга.

В центре комнаты, под ярким верхним светом, на столе из нержавеющей стали лежало тело мужчины, найденного мертвым в постели. Он застыл в неловкой позе, его окоченевшие руки были подняты, словно у манекена из магазина одежды. Вонь, напоминавшая запах гниющей рыбы и навоза, резала глаза. Ли держала у лица надушенный платок.

Маграт указал на красноватые крапины на тыльной стороне руки мужчины и, как на лекции, объяснил Ли, что это были трупные пятна. Кожа меняла цвет из-за того, что кровь больше не циркулировала под давлением. Когда сердце прекращало биться, под воздействием силы тяжести кровь скапливалась в межклеточном пространстве прилегающих участков кожи. Трупные пятна появлялись на тех участках тела, которые были ниже всего, за исключением мест, где капиллярное русло сжимали, например, там, где тело соприкасалось с землей.

Маграт закатал рукав рубашки покойного, чтобы показать бледный участок посреди покраснения на локте: «Видите, где кожа находилась под некоторым давлением, на выступающих точках бедер и лопаток, куда приходился вес тела. Вы можете увидеть, как были согнуты руки и ноги, вмятину от ремня на поясе. Можно понять, где что-то прижималось к телу. Много раз я наблюдал очертания оружия».

«Трупные пятна становятся заметны примерно спустя два часа после смерти, — рассказывал Маграт. — Пятна увеличиваются со временем и становятся наиболее интенсивными в промежуток от восьми до двенадцати часов после смерти. В первые шесть часов они могут перераспределиться — например, сместиться с передней стороны тела на заднюю, если перевернуть покойного. В первые 12 часов трупные пятна могут бледнеть, если надавить на них. Через 12 часов они становятся постоянными. Они уже не побледнеют и не изменят свое место. Интенсивность трупных пятен со временем постепенно уменьшается.

Трупные пятна — это научный факт, такой же достоверный, как то, что солнце завтра встанет на востоке. Это простой вопрос физики. Если человек был найден мертвым на спине, а трупные пятна оказались на передней стороне тела, значит, он умер не в этой позе. Значит, должно быть объяснение. Кто-то либо перенес жертву сюда, либо перевернул тело».

«Кто-то может взглянуть на трупные пятна и не заметить в них ничего особенного, — продолжал Маграт, — даже врачи. Студентам не рассказывают о посмертных изменениях. Они считают, что это просто расплывчатое покраснение, ничего особенного не означающее. Что может быть дальше от истины! Правильная оценка трупных пятен способна дать массу информации: примерное время смерти, положение, в котором человек умер, перемещали ли тело после смерти, прикасались ли к нему какими-либо предметами и так далее».

После того как тело относили на станцию скорой помощи или в похоронное бюро, эти сведения бесследно утрачивались. Изучение тела день спустя после смерти означает опоздание на целый день. Это было одной из причин, почему Маграт настаивал на праве судмедэкспертов исследовать трупы на месте трагедии. Судебного медика следовало привлекать к осмотру прежде, чем полицейских, которые часто только портили улики и свидетельства.

С помощью лаборанта с покойного сняли одежду, для пристойности его бедра накрыли простыней. Маграт продолжил внешний осмотр, с головы до пят внимательно изучая кожу покойного и скальп. Эксперт фиксировал каждый дефект на коже — раны или ссадины, любые отметины. Измерил расстояние от талии и от головы до пяток. Маграт диктовал свои наблюдения секретарю, который сидел в стороне, делая заметки. Ли завороженно смотрела.

Завершив внешний осмотр, Маграт положил деревянный блок под шею покойного, чтобы поднять грудь и оттянуть его голову назад. Он провел надрез острием скальпеля от плечевого отростка по диагонали через грудь мертвеца к выступу его грудины. Затем он сделал надрез от другого плеча и надрез по центру от грудины к лобковой кости, образуя глубокий прорез в форме буквы Y на торсе покойного.

Ли смотрела, как судмедэксперт рассекает слои кожи и мышц, и удивлялась отсутствию кровотечения и желто-оранжевому окрасу жировой ткани человека, заметно отличавшейся от говяжьего, свиного или даже куриного жира. Пилкой Маграт отделил грудную клетку от грудины, подняв плоскую грудину наверх.

Когда брюшная и грудная полости были открыты, Ли с восхищением смотрела на органы. Многие ей были уже знакомы по иллюстрациям из медицинских книг и рисунков Везалия. Легкие с их гладкой блестящей поверхностью обнимали сердце, идеально сходясь вместе. Кишки, одни бледные, другие темные, извивались в брюшной полости. Все было безупречно и собрано вместе аккуратно, словно цветочная композиция. Захватывающе прекрасно.

Когда-то лежавший перед ней человек был живой, бесконечно сложной машиной. Все ее части работали в лад, без сбоев, годами, пока какое-то испытание не оказалось для нее непосильным. Благодаря своей подготовке и лабораторному оборудованию доктор Маграт выяснит, что произошло.

Ли вспомнила слова Шекспира, вложенные им в уста Гамлета: «Что за мастерское создание — человек».

Проникнув в грудную полость покойного, Маграт начал рассекать ткани шеи, сонную артерию и яремную вену, разрезал пищевод, удалив трахею вместе с языком, все еще прикрепленным сверху надгортанного хряща. Проделав путь вниз, судмедэксперт разрезал диафрагму и несколько сосудов, а также соединительные связки, удерживавшие органы на месте. В нижнем отделе брюшной полости он рассек уретру и прямую кишку.

Обхватив органы руками, Маграт поднял их все вместе и перенес на секционный стол. Ли заглянула внутрь опустошенного тела, увидев гладкую, блестящую выстилку грудной клетки и толстые кости позвоночного столба.

Маграт нащупал сосцевидный отросток височной кости, шишку за ухом, и провел скальпелем по дуге от одного уха к другому. Он использовал скальпель, чтобы отделить скальп от черепа, натягивая кожу и волосы вперед на лицо, пока свод черепа не оказался полностью открыт.