— Господин, — попридержал толстяк Лефорта под локоть, — вы бы не бежали так быстро, а то я просто не успеваю за вами.

— Добавлю тебе еще пару талеров, только ты давай растряси свой жирок!

Из-за угла навстречу Лефорту вышли два человека, одетые в неброские камзолы. Не признавая во Франце знатного вельможу, они двигались прямо на него и не желали уступать дорогу.

В другое время Лефорт непременно пощекотал бы наглецов шпагой, но сейчас следовало спешить и не тратить время на препирательство. Лефорт пропустил простолюдинов, но неожиданно толстяк с силой толкнул его прямо на проходящих мужчин. В плечи генерала вцепились две пары рук. Перед собой он увидел небритое лицо, заросшее серой щетиной. Тонкие губы растянулись в щербатой улыбке, а затем кто-то, подошедший сзади, сильно ударил Лефорта по затылку.

Склонившись над упавшим Лефортом, толстяк довольно протянул:

— Крепко ты его. Не помер?

— Не помер, — убежденно протянул верзила. — Вон как губы скривились.

— А теперь давай в карету его. Неровен час, увидит кто.

Беспомощного Лефорта подхватили под руки и, поднатужившись, запихали в подъехавший экипаж.

Следом, с трудом преодолевая крутые ступени, поднялся толстяк. Кроме него, в карете находилась еще женщина, спрятавшая лицо за большой шляпой, и мужчина в дорогом камзоле.

— Графиня, посмотрите внимательно, это он? — нетерпеливо спросил дворянин, повернувшись к молодой женщине.

Слегка наклонившись, графиня Корф некоторое время всматривалась в лицо генерала Лефорта. Ее губы на мгновение дрогнули, отражая сострадание, а затем она уверенно произнесла, глядя прямо в глаза дворянину в плаще:

— Да, это Петр.

— Очень рад это услышать, — облегченно вздохнул он. — Теперь будет, что доложить королю.

— Я вам больше не нужна?

— Вы провели прекрасную работу, графиня, можете идти. Король будет вами доволен.

— Надеюсь, мы больше никогда с вами не встретимся.

— Теперь вы богаты и можете распоряжаться своей жизнью по собственному усмотрению. Что передать Карлу?

Взгляд женщины на какое-то время застыл. После чего ее губы сложились в болезненную гримасу:

— Передайте ему, что я его… ненавижу!