К счастью, те времена давно прошли — во всяком случае, в основном. И восстановление, вдохнувшее в город жизнь, не обошло стороной и отель, известный теперь как «Меридиэн Коммодор». Несмотря на роскошную переделку, в нем по-прежнему предпочитали останавливаться все заезжие репортеры и газетчики. Они вели себя корректно и даже подчеркивали свою лояльность, когда информация о внезапно начавшейся короткой, но крайне жестокой войне на протяжении всего лета занимала первые страницы печатных изданий по всему миру. «Коммодор» вернул себе былую славу, бесперебойно обеспечивая своих клиентов спиртным, адреналином и лучшей в городе широкополосной связью, вновь демонстрируя поразительное умение подарить им ощущение принадлежности к обширной сицилийской семье — что вполне устраивало Миа Бишоп, не имевшую никакого опыта пребывания в зоне боевых действий.
Впрочем, она и не стремилась восполнить его отсутствие.
Девушка выбрала профессию генетика вовсе не потому, что она сулила погружение в мир приключений.
— Я понимаю, это не мое дело, но… у тебя действительно все в порядке?
Рассказав Эвелин о том, как продвигается ее работа, обменявшись с ней слухами о последствиях войны, которые грозили украсить их ближайшее будущее, Миа наконец-то решилась задать волнующий ее вопрос. Он не давал ей покоя с того момента, как они уселись за столиком, и хотя она стеснялась спрашивать, ей казалось еще более неприличным не дать матери возможности поделиться с ней своими проблемами;
Эвелин уселась удобнее на мягком диване, затем медленно отпила вина.
— Все хорошо, не тревожься, — с несколько принужденной улыбкой сказала она и уставилась в бокал. — Ничего особенного.
— В самом деле?
Эвелин помедлила.
— Просто… Понимаешь, сегодня я встретила одного человека. Мы не виделись с ним очень давно — лет пятнадцать, а то и больше.
Миа многозначительно улыбнулась:
— Понимаю.
— Да нет, поверь мне, ничего подобного, — возразила Эвелин, поняв ее намек. — Это всего лишь один из иракских рабочих, который помогал нам во время раскопок. Дело было в Ираке, еще до прихода Саддама. Сегодня мы с Рамезом ездили в одно местечко… Кстати, ты его, кажется, знаешь, да?
— По-моему, знаю, — кивнула Миа. — Такой невысокий парнишка, правильно?
Рамез был единственный из коллег Эвелин, с которым Миа успела познакомиться. Она находилась в Бейруте всего три недели, прилетев первым же рейсом и приземлившись на аэродроме, вновь открытом после того, как в самом начале войны его разрушили израильские бомбардировщики.
Ее столкновение с эксцентричной жизнью послевоенного Бейрута произошло весьма стремительно. Не успев коснуться земли, массивный аэробус дернулся и сильно затормозил, затем резко свернул в сторону, открыв вид на бульдозер и грузовик, беззаботно выгружающий жидкий бетон в огромную воронку от бомбы прямо посередине взлетной полосы. Миа до сих пор словно видела, как рабочие небрежно помахали ей и остальным пассажирам, в ужасе прильнувшим к иллюминаторам.
Но хотя не все следы бомбежки устранили, Бейрут уже открылся для бизнеса. И наконец-то, правда, с опозданием на несколько месяцев, Миа могла приступить к работе над большим финикийским проектом, о чем мечтала весь год.
Ей предложили участвовать в этом проекте, когда она работала в Бостоне с маленькой группой генетиков, взявших на себя нелегкую задачу проследить последовательность расселения людей по всему земному шару. Результаты исследования, состоявшего из сбора и анализов образцов ДНК тысяч людей, живущих на всех континентах изолированными племенами, с поразительной ясностью доказали: все мы произошли от одного маленького племени охотников и собирателей растений, обитавшего в Африке приблизительно шесть тысяч лет назад — открытие, не слишком благоприятно воспринятое в более «чувствительных» кругах. Миа влилась в группу сразу после получения диплома, незадолго до столь сенсационного открытия. Затем работа стала более монотонной и скучной — для подтверждения вывода необходимо было собрать как можно больше образцов ДНК. Она подумывала заняться более современной областью генетики, но интересующее ее направление — исследование стволовых клеток — тормозилось из-за неприязненного отношения к ней самого президента. Поэтому она осталась в группе — и вдруг ей сделали это предложение.
Человек, пригласивший ее для работы в финикийском проекте, являлся представителем фонда Харири, располагавшего огромными средствами и основанного богатейшим человеком, бывшим премьер-министром Ливана, убитым в 2005 году. Сделанное представителем фонда предложение выглядело очень заманчивым. Коротко говоря, он хотел, чтобы она помогла установить, какими были финикийцы.
Миа восприняла поставленную перед ней задачу как серьезный вызов своему профессионализму.